Владимир Шатов - Сталинград

- Рассудительные, технически образованные, всё же такие механизмы, сейфы в сберкассах, вскрывали. – Делился своими наблюдениями майор. - Им лет под тридцать, физически крепкие.

Как бывшие заключённые объяснили своим командирам, одессит - это русский, грек, украинец и еврей примерно в одинаковом соотношении…

- Анекдоты рассказывают - от смеха упадёшь.

- Как бы после плакать не пришлось…

3-я рота - «басмачи», двести человек таджиков, туркмен и ещё откуда-то из Средней Азии. Они все «бельмей», по-русски якобы не понимали поначалу. Их поручили Николаю Шатурному, сносно говорившему по-таджикски.

- Делают вид, что меня не понимают. – Расстроился Николай и предположил: – Может действительно я язык забыл?

- Мутят они просто, не хотят воевать.

- Всё одно заставим…

Каждого из штрафников пропускал через свои руки, допрашивал, вездесущий Проскурин.

- Контингент ещё тот! – огорчался он и выбросил окурок. – С такими солдатами мы точно навоюем…

В большом котловане провели митинг с вновь прибывшими. Слово предоставили командиру. Вот где, пожалуй, пригодились его познания, почерпнутые из приключенческой и криминальной литературы всех времён и народов.

- Главное, - думал он накануне, - найти подход к их сломанным душам…

Участвуя в смертельных боях Калмыков, смог почувствовать и понять нутро человека, пусть даже и преступника.

- Так вот, объявляю: с этого часа тот, кто состоит здесь, в батальоне, не преступник, не вор, а воин Советской Родины, её защитник. – Начал он свою речь. - И чтобы я не слышал слова «штрафник» - мы здесь все равны, и если придётся умереть в бою за Родину, то на равных!.. Вы обыкновенная отборная часть. Теперь давайте отличаться, кто заработает доблестью, считается отбывшими наказание. Какое задание получено - в огонь и в воду… Моё слово - закон, живём строго по уставу.

Подневольные солдаты воспрянули духом. Началась ускоренная подготовка батальона к обороне Сталинграда.

- Ещё вчера мы сидели глубоко в тылу, а сегодня немец сам к нам допёр.

- Значит, быстрее готовиться к встрече надо.

Как назло, рядом встал из резерва до распределения батальон связисток. Да каких: одна краше другой! Питерские «блатные» бросились к комбату, комиссара Калачёва они избегали.

- Просим разрешить пригласить в гости девчат-связисток, только на один вечер, в наши «штольни». – Усмехаясь, попросил щуплый «карманник» по кличке «Батон».

- Вам, гражданин начальник, приведём самую красивую! - предложил его подельщик «Семафор».

- Доставим лучшую «шмару». – С достоинством сказал неразговорчивый рябой «урка».

Калмыков крепко задумывался. Честь советского офицера требовала ответить на наглое предложение решительным отказом, но за год войны майор насмотрелся всякого. Он знаю, что если отказать соскучившимся по женщинам блатным, то в бою первая же пуля будет его!

- Что делать?.. Придётся разрешить, но при этом достать словом до души! - Майор сделал вид, что усиленно размышляет. - Иначе беды не избежать ни им, ни мне. Подгуляют, разберутся по парам…

Недавние «зэки» стояли рядом, переминаясь от нетерпения с ноги на ногу. Выдержав необходимую паузу, как бы неохотно комбат предложил:

- Одно главное условие: тишина и никаких излишних возлияний, товарищи!

- Всё будет тихо, как в раю…

- В полночь чтобы в расположении батальона никого из связисток не было.

- Замётано командир.

- Мне же не положено быть при вашем бале-маскараде!

- Нет проблем! - Сто благодарностей прозвучало в адрес мудрого командира.

Ночь прошла наполовину весело, но к утру всё закончилось мирно-тихо.

- У нас командир с женским полом всё происходит исключительно по любви!

Даже особист этот бал прозевал, а комиссар Калачёв благоразумно промолчал. С этого часа у представителей серьёзного воровского мира, Калмыков стал больше, чем товарищ!

- За тебя комбат мы кого хочешь порвём!

- Рвите немцев…

С первого боя они старались защитить командира от шальных пуль, подставляя себя, боясь потерять такого комбата.

После счастливого выхода из окружения Григория крепко взяли в оборот особисты. Командир 33-й стрелковой дивизии Утвенко действительно не забыл своего спасителя. Только вместо обещанной награды Григорий был вынужден отвечать на многочисленные вопросы недоверчивых служащих НКВД.

- Хорошо, што хучь не бьют. – Радовался недавний заключённый Шелехов.

Годы, проведённые в лагерях, научили его многому. Ему даже не верилось, что когда-то он мог упорствовать на допросах. Теперь Григорий просто рассказывал по несколько раз всё, что происходило в плену. Следователи пытались поймать его на нестыковках, но потом плюнули.