Владимир Шатов - Возвращение

- Там можно раздобыть еду. – Думал каждый из измождённых людей.

Мотыгой и лопатой немцы выковыривали из промёрзшей земли картофель или свёклу. Много собирать не удавалось. Всё собранное трепетно складывалось в кастрюлю и подогревалось. Вместо воды использовался подтаявший снег. Молодой охранник ел приготовленное вместе с ними.

- Ничего нельзя выбрасывать. – Иоганн давно понял главную житейскую мудрость.

Очистки собирались, тайком от контролёров на входе в лагерь проносились на территорию и после получения вечернего хлеба и сахара дожаривались в бараке на двух докрасна раскалённых железных печках.

- Настоящая «карнавальная» еда в темноте. – Мечтательно сказал его товарищ Милов.

- Главное поедим…

Большинство пленных к тому моменту уже спали, а они заступили на очередное дежурство около печек. Иоганн и Ганс Милов сидели, впитывая измотанными телами тепло, словно сладкий сироп.

- Я никогда и нигде, ни в одном месте СССР не замечал такого явления как ненависть к немцам. – Немного отогревшись, сказал Иоганн - Это удивительно!.. Ведь мы немецкие пленные, представители народа, который в течение столетия дважды вверг Россию в войны.

- Вторая война была беспримерной по уровню жестокости, ужаса и преступлений. – Поддержал его тщедушный бывший лейтенант.

- Если и наблюдаются признаки каких-либо обвинений, то они не «коллективные», - продолжил потрясённый Майер: - Не обращены ко всему немецкому народу.

Он проглотил печёную картофелину и начал рассказывать недавний случай.

- Я работал в соседней деревне и зашёл в добротную с виду хату. Попросил молодую хозяйку дать что-либо из еды. Мужчина сидел на табуретке, и было видно, что у него нет ноги. Женщина, указывая на мужа, зло сказала мне: «Вот посмотри, что вы сделали».

Милов перевернул подрумянившиеся очистки и поднял на Иоганна заблестевшие глаза.

- Она не хотела дать тебе еду.

- Инвалид жестом остановил её и сказал: «Успокойся, он не виноват. Он такой же солдат, каким был и я, и у него, наверное, тоже есть семья».

- Правильно сказал! – оживился Ганс.

Майер с минуту молчал, заново переживая боль и унижения побеждённого.

- Женщина успокоилась и объяснила мне, что дать ничего не может, у самих ничего не осталось. Во дворе лежала кучка сахарной свёклы, собранной с огорода. Свёклу парили в русской печке, и все пили чай с этой «овощной добавкой». Она дала мне три свёклы, и я тут же стал есть, приговаривая: «Danke! Danke».

Милов от чего-то весело рассмеялся, и Иоганн непонимающе уставился на него:

- Я рассказал что-то смешное?

- Просто вспомнил смешной случай, - извиняющим тоном произнёс Ганс, - не обижайся…

- Ради Бога!

- Осенью я возил на бывшей нашей «легковушке» одного русского офицера, так как своих водителей у русских не хватает. Еду я один раз в город и тут ломается машина. Я выяснил причину поломки и сказал офицеру, что не могу починить. Мелкая деталь в карбюраторе вышла из строя и нуждалась в замене. Вдруг навстречу едет другая машина. Останавливаю её и мой начальник попросил помочь. Русский водитель глянул, почесал затылок, посмотрел кругом и вырезал эту деталь из свеклы, что росла рядом на поле.

- Тут вам не далеко - доедите, - сказал он и запылил дальше.

Иоганн возмущённо завозился рядом с пылающей жаром печкой.

- Что за бред?!

- Вот и я, смеясь спросил офицера, как можно на таком доехать...

- А он?

- «Давай попробуем» - ответил тот.

- Шутник…

- Я сел за руль, завёл мотор и спокойно доехал до пункта назначения. – Выдержав паузу, закончил Милов.

- Не может быть!

- Теперь я понимаю, почему вы в войне победили!!! – признался я офицеру.

- Ну, победили они по другим причинам, - с плохо скрытой иронией подтвердил Майер, - но мы никогда до конца не сможем понять логику русских…

- Это точно!

… В начале мая 1946 года Иоганн работал в составе группы из 30 военнопленных в одном из колхозов. Длинные, крепкие, недавно срубленные стволы деревьев, предназначенные для строительства домов, должны были быть погружены на приготовленные грузовики.

- Меня шатает от слабости! – признался он напарнику.

Тот лишь недовольно буркнул что-то в ответ. Ствол дерева они несли на плечах. Майер находился с «неправильной» стороны. При погрузке ствола в кузов грузовика его голова внезапно была зажата между двух стволов.

- Как больно!

Иоганн лежал без сознания в кузове машины. Из ушей, рта и носа текла густая кровь. Грузовик доставил его обратно в лагерь. Лагерный врач, австриец, был убеждённым нацистом. Об этом все знали. У него не было нужных медикаментов и перевязочных материалов. Его единственным инструментом числились ножницы для ногтей. Врач сказал сразу же: