Уильям Нэйпир - Собирается буря

— Как тебя зовут?

Называть сначала свое имя считалось плохим признаком у всех кочевников — признаком слабости. Но Аттила всегда презирал эти обычаи, поскольку знал, где скрываются истинная сила и слабость.

— Меня зовут Аттила, — ответил он, — сын Мундзука.

Вождь сузил глаза. Он слышал это имя раньше. Слышал о великих деяниях, совершенных человеком с этим именем. Как раз далеко на востоке, в горах, был вождь у разбойников…

— А каково твое имя?

Старый вождь попытался успокоить своего неугомонного коня.

— Меня зовут Кызил-Богаз, — ответил он. — Красный Зоб, вождь всех кутригурских гуннов.

— Всех? — с насмешкой переспросил Аттила. — Всех, что остались. Оглянись. Вы не можете победить нас. Уже половина твоих людей погибла, они лежат утыканные стрелами, словно ежи. Пустынные крысы и птицы рвут тела на части. Посмотри на свою мертвую армию! Хочешь увидеть, как зарежут вторую половину войска, а твоя сила исчезнет, как сломанная колючка, унесенная порывом ветра? Посмотри на моих людей. У меня сто человек — не больше, не меньше. А павших в бою сколько?

— Сколько?

Старый вождь прекрасно знал ответ. Ему было не нужно, да и не хотелось снова смотреть на ратное поле. Над ужасной арифметикой этой битвы голову ломать не приходилось. Властный вождь разбойников потерял не более горстки воинов. А сколько пало кутригуров! Еще одно такое сражение, и с ними будет покончено. Подобных потерь племя не знало прежде. Сегодня утром вышли две тысячи бойцов. Теперь не менее пятисот воинов устилали каменистую землю, их тела грязными кучами были свалены в роковом круге. Столько же, отстав, лежали в сгущающемся сумраке, разными способами залечивая раны от стрел, порезы от мечей, перевязывая сломанные ноги. Становища, куда кутригуры отступили бы, не существовало, как и войлочных юрт, в которых воины смогли бы отдохнуть, женщин с чашами, наполненными прохладной водой, и нежными руками. Все оказалось разрушено и сожжено дотла. Да проклянут боги этого смеющегося разбойничьего царя с желтыми глазами!

— Сколько твоих людей погибло? — горько повторил старый вождь. — Всего лишь малая часть.

— Твоя армия многочисленна, но слаба, — ответил Аттила. — Присоединяйся ко мне, и я сделаю тебя могучим. — И каган кивнул. — Присоединяйся к нам.

Красный Зоб посмотрел на Аттилу.

— Ты погубил отцов, сыновей, братьев в этой битве. Будун-Бору так просто не прощают.

— Тогда давай устроим поединок, — предложил каган. — Ты и я.

Красный Зоб оглядел Аттилу, бок которого по-прежнему был мокрым. Но он сидел на лошади прямо и твердо, как камень. Очевидно, рана оказалась несерьезной.

Вождь отвернулся.

— Старцы, женщины и дети — не единственная награда, что ждет вас после нашего объединения.

Красный Зоб снова посмотрел на Аттилу. Любопытство взяло верх над остальными чувствами.

— Говори!

— Мы отправимся на запад. Против Римской империи.

Красный Зоб нахмурился.

— Что такое Рим?

— Великая империя. Ты пойдешь с нами. Мы братья. Мы выступим вместе против Рима, империи столь же огромной, как Китай.

Красный Зоб попытался улыбнуться, хотя смешного было мало.

— Империи столь же великой, как Китай, не существует.

— Нет, есть. Римская империя не менее богата, но не такая могущественная.

Красный Зоб задумался. Нужно ли верить этому кровожадному и вероломному выскочке? Кроме того, что рассказывали другие, вождь видел, как в глазах Аттилы горит пламя правды, словно светильник в огне. Пусть он будет проклят!

— Кроме того, — сказал Аттила, положив расправленную левую руку на правую сторону груди, — мне нужен знахарь. Многим из моих людей необходима помощь, а твоим — тем более.

— Ты спалил наши юрты. Идти некуда!

— Очень хорошо, — ответил Аттила. — Мы уже достаточно долго ведем переговоры. — Затем он посмотрел на горизонт и поднял меч. Командующие всадников на холме, едва различимые во мраке, тоже схватились за копья. Группа закованных в кандалы людей зашаталась перед ними, словно кукуруза на ветру.

— Подожди, — произнес Красный Зоб.

Он поглядел на свои пыльные, окровавленные руки на луке деревянного седла и вздохнул. Затем пришпорил коня и направился к кутригурам.

Аттила ждал.

Он и гунны вряд ли поняли, что случилось потом. Красный Зоб что-то быстро сказал командирам и спустился с лошади перед воинами. Это было необычно. Гунны едва ли слышали слова, которыми кутригуры обменивались между собой. Внезапно их вождь упал на колени, словно прося прощения за плохо проведенную битву со столь немногочисленной вражеской армией. Затем он завалился набок, и гунны с ужасом заметили, что Красный Зоб превратился в безглавое существо. Его голова завертелась в пыли. Воин, стоящий напротив старого вожака, по-прежнему держал в руке короткий изогнутый меч, которым и разрубил шею убитого.