Еремей Парнов - Заговор против маршалов

— Вот это хозяйка! — Якир зябко передернул пле­чами.

— Беспременно,— Михаил Николаевич бережно коснулся губами ее душистых волос.— Только сперва чайку, крепкого-прекрепкого!.. А пока прошу ко мне.

Они расселись возле овального стола, накрытого кам­чатой скатертью. Якир первым делом сунул в рот папи­росу и придвинул к себе рогатую раковину с розовато- перламутровым зевом.

— «Герцеговина флор»! — усмехнулся Уборевич.— Как у него... Бросить бы надо, Иона. Смолишь и смо­лишь. Все минеральные воды насмарку пойдут.

— Ага, надо,— безропотно согласился Якир.

Устало обменялись репликами насчет Военного совета.

— С Ворошиловым каши не сваришь,— поморщился Уборевич.— Для него важно одно: видимость соблюсти.

— Я вам сейчас кое-что напомню,— спохватился Ту­хачевский.— Специально по этому поводу,— он подо­шел к письменному столу и выдвинул боковой ящик.

— У меня тоже припасено! — радостно подмигнул Якир, срываясь с места.— Сейчас только портфель при­несу.

Тухачевский нашел порядком потрепанный номер «Военного вестника», заложенный голубой промокаш­кой. Подождав, пока возвратится Якир, зажег настоль­ную лампу и раскрыл журнал.

— Восьмой номер за двадцать пятый год. У нас по­чему-то принято сравнивать достижения с уровнем тринадцатого года. Климент Ефремович резко вырвался в этом смысле вперед, хотя в старой армии тоже были и аэропланы, и танки. Мне, я полагаю, негоже лезть наперед батьки в пекло. Так что, извините, равняюсь на непосредственного начальника,— он легко нашел нужный абзац.— Прошу слушать внимательно: «Дви­жение своим ходом выдает издали движение машины, особенно ночью и на шоссе, благодаря шуму, а ночью также благодаря освещению. Без света же, конечно, не поедешь вовсе».

— И кому принадлежит сей упоительный и косно­язычный бред? — поинтересовался Уборевич.

— Не столь важно, кому. Но интересно, по какому случаю. А написано в самый раз к открытию кавалерий­ского съезда... Помнишь еще?

— А то нет! Такие бои выдержали...

— Вот именно, выдержали... Далее наш высокомуд­рый автор, ссылаясь на зыбкую почву столь близкого твоему сердцу Полесья, пишет, что в « N корпусе решили наладить опыт перевозки бронемашин конной тягой. Старый друг — лучше новых двух!»

— Замечательно! — Якир торопливо расстегнул портфель.— «Груба», как выражается мой Петька.

— Груба? — Уборевич удивленно поднял брови.— Первый раз слышу. Одессизм?

— Харьковское. Он же там воспитывался, босявка. Первый дворовый университет... А теперь я вам прочи­таю,— вслед за бутылкой шампанского Якир достал из портфеля толстую тетрадь в черной клеенчатой об­ложке.

— Одну минуту! — остановил Тухачевский.— У меня осталось еще короткое резюме... «Скажут, может быть, что на Западе нас поднимут на смех,— прозор­ливо замечает кавалерист-златоуст.— Мы спокойно от­ветим: «смеется хорошо тот, кто смеется послед­ним»,— и продолжим наши опыты в расчете на то, что они найдут подражателей»... У меня все, товарищи ко­мандиры.

— Здорово! — взмахнув кулаком, рассмеялся Якир.

— Интересно, от кого слышал Ока Городовиков бай­ку про танк? — Уборевич устало откинул голову на ко­жаную спинку дивана.— Не от Семена Михайловича?

— Не думаю,— Якир споро перелистал исписанные бисерным почерком страницы.— Невзирая на крупные разногласия, могу сказать твердо: Буденный — мужик прямой. Интриговать не станет. Если надо, сам рубанет сплеча... Так вот, друзья мои, позвольте для начала процитировать вам высказывание Хайнца Вильгельма Гудериана. Разумеется, в моем скромном переводе. Вот что говорит генерал-лейтенант вермахта: «Из Конной армии Буденного тысяча девятьсот двадцатого года создана танковая армия Ворошилова тысяча девятьсот тридцать пятого года. Ворошилов, по его собственным словам, уничтожил старое оружие, сделал из пехотных офицеров летчиков, а из кавалерийских офицеров — танковых командиров... Красная Армия по моториза­ции — лучшая в мире. Англия и Франция далеко пре­взойдены... Так как развитие военно-воздушных сил шло гармонично с развитием танков, то это самая со­временная армия на всей земле».

— Лестная оценка,— двусмысленно заметил Убо­ревич.

— Отвлечемся от личностей. Не так уж и плохо, ког­да немецкий генерал верит советскому наркому. Мы-то ведь знаем, что почем?

— Из кавалеристов сделал танкистов. В этом весь Клим,— Тухачевский кивнул Якиру.— У тебя есть еще в том же духе?

— Как не быть, други мои верные? Сейчас все будут дико смеяться, как изъяснялись на Молдаванке. Вы толь­ко послушайте, что заявил в « Militarwochenblatt» гене­рал Людвиг!.. «Принципиально новое оружие еще не возникло!..» Он уверен, что нет оснований считать буду­щую войну маневренной... «Бронетанковые войска,— утверждает он,— это не шаг вперед, а та же самая кава­лерия»... Ничего себе!