Александр Немировский - Карфаген должен быть разрушен

Садясь на место кучера, он крикнул:

— А близнецов его отнесешь к молодняку.

В то утро Публий нетерпеливо прохаживался у ворот своего дома.

Увидев Полибия, спускающегося по улочке, он бросился к нему навстречу.

— Как я рад, что ты пришел вовремя.

— У меня нет привычки опаздывать. Ведь я знал, что ты меня ждешь, тем более — тебе нужна моя помощь.

— Я выразился неточно, скорее совет. Мне известно, что ты командовал ахейской конницей и, по твоим словам, знаешь лошадей лучше, чем книги. Не можешь ли ты высказать свое мнение о коне? Он стоит в конюшне.

— С великим удовольствием, — отозвался Полибий. — Мне и теперь часто снится, что я куда-то скачу. И хотя по нашим поверьям увидеть во сне коня — к смерти, мне кажется, что Гипнос посылает мне в утешение то, чего я лишен наяву. Как у вас говорят: «Мечтает бык ходить под ярмом, а ленивый конь пахать».

— Не конь, — поправил Публий, — а кляча. Ибо в латинской поговорке, которую ты перевел, употреблено слово «кабаллус», а не «эквус». Вот мы и пришли.

С этими словами он приоткрыл ворота конюшни и скрылся. Пахнуло сеном и конским навозом. Полибий вдруг вспомнил, как он осматривал коней, решая их судьбу. За ним толпились конюхи и наездники, а кони гордо вскидывали свои прекрасные головы.

— Вот и я! — раздался голос Публия.

Он вел высокого стройного коня, белого в яблоках, с густой темной гривой и широкой мускулистой грудью. Сквозь лоснящуюся кожу просвечивали вены. Чепрак на спине был из тонкой кожи, шитой узорами и вплетенными буквами, какими — Полибий не разглядел.

— Ну и как? — спросил Публий.

— Чистокровный нумидиец! Могу тебя поздравить.

— Мне известна родословная коня, — перебил Публий. — Его дед — знаменитый Мерг, конь Масиниссы, отец — Лах — конь Гулассы, сына Масиниссы, а мать — породистая кобылица Тун. Отсюда имя коня — Лахтун. Но ты можешь дать ему и другое имя, Полибий, сын Ликорты.

С этими словами Публий разгладил чепрак, и Полибий увидел две буквы — «П» и «Л».

— Так это мой конь? — удивился Полибий. — Ты даришь его мне?

— Это дар моего приемного отца, — радостно заговорил Публий. — Я счастлив его вручить. И сразу же хочу тебя обрадовать: сенат разрешил тебе выезд из Рима в пределах Италии. Ты сможешь посмотреть своими глазами места сражений.

— Конечно же, это Корнелия! — воскликнул Полибий.

— И не только она, — проговорил Публий. — Ее супруг Тиберий Семпроний Гракх, мой отец, мой дядюшка Сципион Назика — все, кто заинтересован в твоей истории. Кстати, мой отец подарил тебе также и Исомаха.

— И я смогу отпустить его на свободу? — спросил Полибий.

— Разумеется! Теперь ты его хозяин. И кроме того, Корнелия просила передать, что ты можешь поселиться на вилле ее отца. Все его документы в твоем распоряжении. Она уже написала вилику.

— О боги! — воскликнул Полибий. — Этот день настолько лучше всех, прожитых мною здесь, насколько Лахтун прекраснее всех коней, каких мне приходилось видеть. Я проеду дорогами Ганнибала, Сципиона и твоего деда Эмилия Павла. История развернется передо мною не как исписанный свиток — полями, пересеченными оврагами, где могли поджидать засады, реками, вздувшимися от дождей, ущельями, где дуют ветры и ревут боевые слоны…

Полибий подошел к Лахтуну. Конь забил копытами и пронзительно заржал. Взяв у Публия узду, Полибий левой рукой погладил животное по лбу и вскочил в седло. Почувствовав тяжесть седока, Лахтун взвился на дыбы, но тут же, осажденный сильной рукой, опустился и помчался, выбрасывая передние ноги.

Развернув коня, Полибий подскакал к юноше, еще не опомнившемуся от восхищения, и, соскочив, стал рядом с ним.

— У меня возникло странное чувство, — проговорил Полибий мечтательно. — Мне кажется, что в глазах Лахтуна, как в зеркале, можно увидеть чудо-коня Мерга и даже самого Масиниссу.

Юноша улыбнулся:

— И не только в глазах коня. Ты сможешь когда-нибудь встретиться и поговорить с Масиниссой. За разрешением покидать Рим, я уверен, последует разрешение покидать и Италию.

Полибий отступил на шаг:

— Ты хочешь сказать, что Масинисса жив?

— Конечно! Это он прислал Лахтуна вместе с двумя его четвероногими братьями в дар моему приемному отцу. Нумидийскому царю сейчас столько же лет, сколько Катону.

— Поразительно! Я смогу увидеть соратника Сципиона! У меня появилась еще одна цель. Но пока меня зовет долг дружбы.