Клыч Кулиев - Чёрный караван

— Эти глупцы, таксыр, думают, что платят подати мне. Я такой же нукер. Если я вернусь, не выполнив приказа, амлякдар завтра же посадит меня в зиндан и сгноит там. А мне тоже жить хочется… У меня семья…

Один из яшули, пришедших с аксакалом, выкрикнул дрожащим голосом:

— А нам что делать? Нам жить не нужно?

Зякетчи сердито возразил:

— Кто говорит, что тебе жить не нужно? Живи… Но не забывай, что ты подданный эмира. Вовремя плати что положено!

— А чем я заплачу, если у меня ничего нет? Разве вы оставили народу хоть что-нибудь? С каждой овцы хотите по десять шкур содрать!

— Заткнись! Завтра я тебе покажу, сколько мы хотим содрать шкур. Глупец из глупцов! Кто ты такой, чтобы осуждать государство?

— Я не осуждаю государство.

— А кого же ты осуждаешь? — Дайханин ничего не ответил. Сборщик податей разошелся: — Скоты! Попробуйте-ка не выполнить… Глаза сквозь затылок выдерну!

Аксакал обратился ко мне за защитой:

— Таксыр! Вы, наверно, хорошо знаете и адат, и шариат… Есть старый обычай: подданный должен отдавать государству десятую часть урожая с поливных земель и одну шестую часть урожая с богарных [56] Богарные земли — неполивные. . А мы не можем откупиться, даже отдав половину урожая. Сверх того еще нужно платить за воду, за скот, даже за мосты… Да, да! За проезд по мосту тоже надо платить!

Тот же дайханин хриплым голосом добавил:

— Остался один воздух. Если и за него придется платить — тогда нам конец. Хоть в петлю полезай!

Сборщик податей опять разъярился:

— Я тебе покажу петлю… Скотина! Убирайся отсюда! Или я сдеру с тебя шкуру!

То ли споривший понадеялся на нашу помощь, то ли не мог больше сдержать возмущение, но он вдруг отчаянно закричал:

— Сдери! Если ты считаешь, что бог мало мучений даровал мне, — изруби!.. Убей! Брось собакам! Все равно это не жизнь!

Сборщик податей окончательно вышел из себя и крикнул своим нукерам:

— Алимджан! Что вы рты разинули… Уберите его!

Нукеры накинулись со всех сторон на дайханина, один схватил его за шиворот, другой стегнул плетью. Потащили в селение.

Улегшись, я сразу заснул как убитый и спал до рассвета. Если бы не князь, пожалуй, спал бы и дольше. Но князь прибежал откуда-то, вопя диким голосом:

— Люди! Вставайте! Вы знаете, где мы остановились? В селении прокаженных! Ступайте посмотрите… О боже!

Все мигом проснулись и, протирая глаза, сидели в каком-то оцепенении.

Князь снова завопил:

— Чего сидите? Ступайте, смотрите, где мы остановились!

Теперь, когда совсем рассвело, стало видно, что между нашей стоянкой и аулом течет глубокий арык. За арыком собралось множество народу. Женщины, мужчины, дети выстроились на том берегу. Все наши кинулись к арыку. Я тоже подошел. Князь кричал не зря. Среди теснящейся у арыка толпы не было никого, кто сохранил бы человеческий облик! Передо мной стояла толпа уродов, один другого страшнее. У того не было половины носа, у другого сморщенное, словно обожженное огнем, ухо. Еще у одного вылезли брови и все лицо покрывали белые пятна… У иных вовсе не было пальцев на руках, только бесформенные култышки. Это было невыразимо жуткое зрелище! Чтобы поверить, что такое возможно, надо было видеть это собственными глазами. Много стран я обошел, но такого человеческого страдания еще нигде не встречал.

Полковнику Арсланбекову уже приходилось видеть поселки прокаженных. Поэтому на его лице не было заметно особого волнения. Я взял его под руку и, отведя назад, спросил:

— Что же, все жители этого селения больны проказой?

Глубоко вздохнув, он ответил:

— Да… В Бухаре очень много таких больных. Государство не в состоянии бороться с этой болезнью. Вернее, и не пытается бороться. Прокаженных собирают вот в такие поселки, сдают им в аренду землю и воду и заставляют работать, как ослов.

— И с них тоже берут подати?

— Да еще как! Сами видели вчера вечером, как бесился зякетчи. Не скажу, какую подать собирают сейчас по всей Бухаре. Но до войны, по подсчетам наших людей, в год собиралось минимум триста миллионов тенге. Из них не меньше пятнадцати — двадцати процентов шло на армию. А остальное… Один бог ведает, куда тратилось остальное! Если хоть половину этих денег расходовать на нужды страны, можно ежегодно строить десятки плотин и дорог, сотни караван-сараев и медресе. Ну-ка назовите хотя бы одну плотину или дорогу, выстроенную в правление нынешнего эмира Сеид Алим-хана… Не найдете!