Клыч Кулиев - Чёрный караван

— Почему же тогда они не берут ее?

— Политика не позволяет… Хотят показать, что верны своим принципам. Большевики официально объявили, что они против насильственного захвата чужих земель. Если сейчас силой присоединить Бухару и Хиву к Туркестану— знаете, какой поднимется шум? Насмарку пойдет вся провозглашенная ими политическая платформа. Они это понимают. А ведь среди большевиков Туркестана есть и такие, которые требовали совершить в Бухаре и Хиве революцию, немедленно свергнуть эмира и хана. Есть, и немало… Но Москва не разрешает. Разрушить изнутри, поднять народ— вот линия Москвы. Туркестанцы сейчас ведут большую подпольную работу и в Бухаре, и в Хиве. Если обстановка не изменится коренным образом, не сегодня-завтра народ там тоже может возмутиться. У бухарского эмира пока только одна опора. Это — религия… Ахуны [51] Ахун — мусульманский проповедник. и муллы… Поверьте: как только это оружие затупится, в Бухаре произойдет переворот!

Полковник сделал еще глоток и решительно закончил:

— Вообще я лично считаю так: если к концу нынешнего года большевизм не будет вырван с корнем, тогда не только не удастся покончить с ним, а возможно, сотрясется весь мир.

— Ха-ха-ха! — Я сделал вид, что иронизирую. — Все, что вы говорили, дорогой полковник, похоже на сказку, какие рассказывают восточные каландары!

Полковник, нисколько не смутясь, продолжал с прежней уверенностью:

— Не знаю, на чью сказку это похоже, но таково положение. Учтите одно: пока что большевики одними только обещаниями поднимают миллионы людей. А если завтра они начнут проводить обещанное в жизнь… Скажем, начнут делить землю между крестьянами… Знаете, как укрепится их престиж? Что крестьянину дороже земли? Если он будет уверен, что получит ее, — поверьте: будет драться до последнего вздоха!

Полковник помолчал и заключил:

— Антибольшевистский крестовый поход, всеобщая интервенция — вот единственный путь спасения мировой цивилизации!

В словах полковника, разумеется, была доля истины. Но он явно сгущал краски, придавая большевикам чудодейственную силу.

Я перешел на английский язык:

— И we can’t as we would, we must do as we can! [52] Если мы не можем, как хотели бы, надо делать как можем! (англ.)

Полковник промолчал.

Гонец, отправленный к Иргаш-баю, все не возвращался. У меня не оставалось времени ждать. Я объяснил представителю бая, к кому он должен обратиться в Бухаре, и решил сегодня же направиться в сторону Термеза. Полковник Арсланбеков советовал возвратиться на то место, где мы расстались с караваном, и оттуда перейти Амударью возле города Акджа. Но я не согласился. Для меня труднее всего — возвращаться назад. Да и не было особой причины для этого. Я знал, что Термез в руках большевиков, осведомлен был даже о том, что днем они высылают дозорные катера по Амударье. Что же, пусть караулят… Совершенно ясно, что два десятка дозорных не могут уследить за огромной границей. Реку ежедневно переплывают сотни людей. Ну, и мы будем в их числе…

Приказав готовиться к отъезду, я вышел в город, проститься с нашим другом в Мазари-Шерифе — купцом Юнусом. Меня сопровождал Дейли.

Как и Герат, Мазари-Шериф состоит из двух частей — из внутреннего и внешнего города. От внутреннего города осталось только название: стены повсюду почти рухнули, отчетливые границы не сохранились. И все же считалось, что большинство чайхан и караван-сараев находится во внутреннем городе. Другим украшением этой части города была старинная мечеть, вокруг которой всегда толпилось много народу. По словам капитана Дейли (я уже говорил, что он интересуется историей Востока), в мечети будто бы сбереглась могила халифа Али. Когда-то на месте Мазари-Шерифа было будто бы селение Хаджи-Хатран. А в одной книге, говорил Дейли, написанной во времена султана Санджара, сказано, что Али находится здесь, на холме. И вот в тысяча четыреста восьмидесятом году, когда в присутствии самых знатных людей Балха холм раскопали, нашли будто бы диковинный камень. И на нем, на этом камне, обнаружили надпись: «Это могила льва аллаха, сына Абу Талиба, двоюродного брата пророка, опоры творца, героя Али». После этого султан Хусейн Байкара построил эту мечеть, а отсюда пошло и название самого города.

Я эти сказки, разумеется, выслушивал спокойно, чтобы не обидеть капитана. У каждого свои привычки и склонности. У капитана была одна слабость: ему нравилось, когда его рассказы выслушивали с интересом, с таким видом, будто слышат их впервые. Он приходил тогда в хорошее настроение. Поэтому я делал вид, что слушаю с удовольствием его сказки, задавал вопросы. Он увлекался, да и я ничего не терял от этого.