Клыч Кулиев - Чёрный караван

— Ты, братец мой, толкуешь о помощи государства… Но, как мы слышали, большевики разбиты и бегут к Ташкенту. Везде, как слышно, власть перешла в руки меньшевиков. А ты говоришь о Ленине…

Сары скрутил цигарку в палец толщиной, несколько раз сильно затянулся и посмотрел на меня так, словно собирался убить:

— Когда вы слышали эту весть, таксыр?

— Да с неделю назад, в Герате. Разве это не правда?

— Нет, правда… Но, как видно, новая весть еще не дошла до Герата. Из Ташкента пришла помощь. Большевики снова заняли Мерв. Сейчас наступают на Тед-жен. Впрочем, если хотите узнать точно, в чьих руках власть, ступайте в Кушку. Отсюда недалеко. Выйдем рано утром и до захода солнца дойдем.

Я понимал, что мой собеседник лжет. Но я продолжал, как бы ничего не зная:

— А еще говорят, будто англичане пришли с большим войском. Значит, и это тоже неправда?

Сары шмыгнул носом:

— Гм, англичане… Обещания англичан переменчивы, как ветер. Надеяться на них нельзя. Говорят, они послали всего две сотни индийских сербазов с десятком мулов. Да и те в первой же стычке были разбиты наголову.

Я чуть не прикрикнул на него: перестань плести чушь! Но словно бы кто-то потянул меня за полу халата— я быстро овладел собою и как можно спокойнее спросил:

— Вы сами тоже большевик, братец?

— Я? — Сары посмотрел на меня презрительно, как бы говоря: «Неужели ни о чем больше спросить не могли?» — Я простой железнодорожный рабочий, молотобоец. Взгляните на эти мозоли…

Вмешался Полат-бай:

— Ну, ну… Кто ел лук, запаха не спрячет. Не будь ты большевиком, не спешил бы сюда. Скажи — выслуживаешься перед начальством, и все.

Сары ответил, не повысив голоса:

— Не выдумывайте напраслину, бай-ага. Я не выслуживаюсь. Я приехал за своими родичами. И не тайком приехал, а получив разрешение с афганской стороны. Кто захочет возвратиться, завтра пойдет с нами. А кто не хочет, пусть остается. Не так ли, Курбан?

Сидевший возле Сары и жадно глотавший горячий чай маленький человечек заговорил размеренно:

— Мы, бай-ага, приехали не для того, чтобы оскорблять друг друга. Сказано: «Хорошо, когда заблудший вернется». Еще не поздно, люди. Вернитесь домой. Возвращайтесь и вы, бай-ага! Никто не отнимет у вас ни имущества, ни жизни…

— Ого, смотрите-ка, что он говорит. — Бай подскочил как ошпаренный. — «Возвращайтесь и вы…» Почему я должен вернуться? Завтра же вы сошлете меня в Сибирь. Сравняете с землей мой дом. Тоже нашел простака… Тьфу!

Человек с лицом, изрытым оспой, перебирая пальцами козлиную бородку, вмешался в спор:

— Люди! Курбан верно говорит: не нужно горячиться, а нужно постараться понять друг друга. Вот мы, сбивая ноги о камни, идем как стадо овец. Куда идем? Зачем? Давайте подумаем об этом. Как бы нам после не раскаяться… Как бы, убежав от дождя, не попасть под град!

— Что там, Бапба… — отозвался другой старик. — Уже поздно… Дело сделано… Что теперь мудрить!

— А отчего же не мудрить! — не сдавался рябой. — К чему опираться на первую попавшуюся стену? Куда мы идем? У кого ищем защиты? Пока беда не обрушилась на наши головы, давайте подумаем об этом.

— Верно говоришь, Бапба-ага! — заговорил, вставая, кривоносый; высокого роста дайханин. — Пока что мы не видели ничего плохого ни от большевиков, ни от меньшевиков. Нам сказали, что наше селение обстреляют из пушек. Поэтому мы и ушли. Ушли со страху. А вот теперь Сары и Курбан говорят нам: «Головорез, убивший холостяка Ата, нашелся».

— Ложь! — закричал Полат-бай с пеной у рта. — Человек, убивший холостяка Ата, сидит среди нас. И не один он совершил это, а вдвоем!

Все замолчали. Не теряя времени, бай добавил так же уверенно:

— И потом, вот дорога на Кушку! Кому угодно — может убираться!

— А мы и уйдем… Отчего не уйти? — снова сердито заговорил рябой. — Ты, бай, не стращай нас. Со страху мы поступили не подумавши. Так хоть теперь надо постараться — не угодить в петлю.

— Давайте, давайте… Идите, большевики вам покажут петлю! Только сперва сведем счеты. Пока не рассчитаетесь с долгами, никто из вас не сделает и шагу!

Я понял, что теперь-то и подымется настоящий шум, и, попросив позволения у Полат-бая, возвратился с капитаном к себе в лагерь.

Караванщики спали сладким сном, только кое-где прохаживались дозорные с винтовками наперевес. Как ни устал я, сон ко мне не шел. Я думал о посланцах из Кушки (у меня не было ни малейшего сомнения в том, что они большевики). «Обещания англичан переменчивы, как ветер, надеяться на них нельзя…» Ясное дело, простой туркмен не мог так говорить. Что же делать?