Эдмон Лепеллетье - Сын Наполеона

— А где была ваша жалость, когда вы меня выдали… когда хотели навечно упрятать в тюрьму?

— Анрио! Анрио! Выслушайте меня… Всего пару минут, из сострадания. Говорю же, я не была вольна в своих действиях… Я подчинялась этим ничтожествам… Это они превратили меня в свою игрушку, инструмент… Вы не знаете, что могут потребовать те, кто держит вас в своей власти!

— И как же вы попали… в их власть?

— Однажды я допустила ошибку… Совсем незначительную! Они знали и, сильно преувеличив, угрожали разгласить тайну… Я стала рабыней… Простите меня, Анрио! Я не хотела… Ну скажите, что прощаете! Это не помешает вам убить меня, но я умру спокойной, счастливой, если буду знать, что вы простили меня… Анрио, умоляю! Вы же меня любили и все еще любите, быть может! О, молчите! Нет! Сделайте это для меня — простите!

Теперь уже баронесса со знанием дела гипнотизировала Анрио, как удав кролика, медленно приближалась к нему. Расстояние между ними сокращалось. Анрио ощутил на своем лице теплое дыхание. Ее глаза блестели совсем рядом и зачаровывали его. Он почувствовал странное головокружение. Слова застряли в горле. Генерал забыл обо всем на свете и, казалось, ничего не видел. Анрио уже не соображал, где находится, не узнавал комнаты вдовы Моран, не понимал, почему он здесь. Он все забыл — баррикаду, кафе, участников восстания, спавших на банкетках и бильярдном столе, Ла Виолета, Лартига, граждан, ожидавших его для исполнения приговора…

Он не чувствовал ничего, кроме одного — эта женщина пела ему любовную кантилену голосом сирены, он любил ее… Вот она стоит возле него, изящная, по-кошачьи мягкая и гибкая, обволакивающая… и ее глаза, прекрасные, бездонные, незабываемые глаза… они совсем рядом. В них, как в зеркале, Анрио увидел себя молодым, влюбленным, страстным, доверчивым, захмелевшим… Исчезла комната госпожи Моран… Он снова находился в салоне, где пережил столько счастливых часов… Его уши ласкали слова из прошлого. Анрио не был больше командиром баррикады, сумасшедшим, заключенным. Он снова стал блестящим, еще молодым генералом, счастливым любовником далеких лет. А она, волшебница той поры? Вот она, рядом, как и прежде. Чары действовали на него, уводили за пределы реального. Какая разница в конце концов? Пусть это безумие, но какое безумие! Сладостное безумие! Счастье еще возможно, он любит ее, его влечет к ней, она безраздельно царит в его сердце, мыслях, крови, коже! А она?.. Да разве можно сомневаться в ней, такой нежной, доброй, преданной…

Баронесса неумолимо приближалась к изнемогающему от страсти генералу. Он уже в ее власти, иначе и быть не могло. Ей, колдунье, это ничего не стоило. У нее был талант, и баронесса знала, как им пользоваться. Черная бездна, разверзшаяся там, где положено быть душе, ликовала, предвкушая победу.

«Надо бы закачивать, — подумала эта ведьма, всматриваясь в приоткрытую дверь, выходящую на лестницу. С минуты на минуту могли ворваться те, кто без разговоров поволокут ее на расстрел. — Времени у меня нет!»

Она рванулась к Анрио и прижалась к нему со всей силой своей страсти.

Растерявшийся генерал, неспособный сопротивляться и что-либо понимать, целиком отдался охватившему его опьянению, оглушившему сознание и подавившему волю. Власть над ним этой женщины вновь обретала силу, а возможно, никогда его не отпускала…

Опустошенный, расслабленный телом и душой, он как будто пробудился от глубокого сна, но еще не знал, на каком свете находится. Баронесса надменно и величественно смотрела на него. В глазах ее читался вопрос.

Окончательно побежденный, раздавленный, сломленный, Анрио не находил в себе сил подняться с развороченной постели. С трепетом он ждал, что прикажет ему та, кому снова принадлежали его душа и тело.

Она нежно ласкала его, все еще сжав в объятиях, потом шепнула, как если бы речь шла о чем-то незначительном, подарке или капризе очаровательной женщины, которая не приемлет отказа:

— Так неужели и теперь, друг мой, ты допустишь, чтобы эти люди убили меня?..

— Нет!.. Нет!.. Это невозможно… теперь! — лепетал Анрио.

— Ты скажешь им?.. Отправишь их?..

— Да… я скажу им… А что мне им сказать?

Баронесса замерла. Нельзя было допустить, чтобы Анрио пришел в себя. Надо быстрее уводить его, пока он не в себе под влиянием любовного яда, которым она отравила его.

Хватит уговоров, пришло время действовать.

— Быстрее! Идем!.. — она с силой дернула его за руку. — Уведи меня подальше отсюда… спаси меня!