Эдмон Лепеллетье - Сын Наполеона

Хозяйка (если можно так сказать!) Туша величественно восседала среди сахарных голов и многочисленных графинчиков, приводя окружающих в восторг своими пышными формами.

Госпожа Моран овдовела несколько лет назад. Сраженная горем и одиночеством, она хотела было продать кафе, но завсегдатаи, однажды уже осиротевшие, отговорили ее от этого шага, и госпожа Моран продолжала украшать собой велюровую банкетку за стойкой — оплот буржуазии.

Одним из клиентов, особо настаивавшим на этом ее решении, был декоратор Арман Лартиг. Родившийся на юге, но уже давно перебравшийся в Париж, он служил в армии и принимал участие в Испанской кампании. Весельчак, душа общества, мастер на все руки, примкнувший к буржуазии в силу своих отношений с распорядителями, архитекторами, владельцами особняков, Лартиг не был далек и от интересов рабочих, с которыми постоянно имел дело. Он-то и пообещал госпоже Моран обеспечить клиентуру из числа рабочих, занятых на стройке. Всем известно, что прежде чем приняться за работу, недурно прополоскать горло, но только не какой попало дрянью. Торговцы вином могут подсунуть такое, от чего голосовые связи придут в негодность. При чем тут связки? — спросите вы. Очень даже «при том», ведь всякий знает, что для работающего на стройке голос так же важен, как и для певца. А потому, если госпожа Моран станет брать с них чуть меньше, то по утрам, прежде чем карабкаться на леса, все они засвидетельствуют ей свое почтение.

Та, конечно же, с радостью согласилась, и ее заведение, до сих пор привыкшее к обществу чистеньких и немногословных соседей, теперь наполнялось по утрам небрежно одетой, шумной и веселой публикой.

— У меня теперь настоящий салон! — с гордостью говорила госпожа Моран.

Ее прежние клиенты, приходившие сразу после завтрака выпить чашечку кофе, поиграть в домино или бильярд, насладиться пивом с пышками, не заставали уже строителей, однако получали возможность общаться с представителями буржуазии, направленными сюда также с легкой руки Лартига.

Среди новых посетителей были врачи, учителя, бывшие военные, журналисты, два или три адвоката и другие люди неопределенных профессий.

— Каждый из них приведет своих друзей, госпожа Моран, — объяснял ей художник. — Все мы связаны друг с другом. Если нам понравится, то у вас от клиентов отбоя не будет…

Госпожа Моран, чья выручка ощутимо увеличивалась, полностью доверилась Лартигу. Последний начал с того, что предложил сменить название. Тогда оно называлось просто «Заведение Морана». Лартиг пояснил, что поскольку Моран скончался, то кафе содержать не может, тогда все это выглядит по меньшей мере кощунственно. «Вдова Моран» тоже не подходит, в общем, требуется другое название. Госпожа Моран предложила: «Кафе молодежи».

— Неплохо, — оценил Лартиг, — но молодость проходит, а мы отпугнем пожилых и здравомыслящих клиентов, а они самые лучшие.

Мы уважаем молодежь, госпожа Моран, но не ей править бал в вашем заведении!..

И тут он предложил назвать кафе «Прогресс», пояснив, что слово это понятно всем и каждому в наше время, когда столкнулись между собой поборники старого режима, выбравшиеся из своих могил еще более озлобленными, чем когда-либо, и те, кто смотрит вперед, пионеры завтрашнего дня, жаждущие под грохот обломков прошлого выйти на дорогу светлого будущего.

Таким вот революционным пафосом Лартиг убедил госпожу Моран в злободневности предложенного им названия. Хозяйке ничего не оставалось, как воскликнуть:

— Так вы занимаетесь политикой, господин Арман? Вот никогда бы не подумала! А знаете, это вам подходит!..

Лартиг рассмеялся в ответ:

— Моя дорогая мамаша Моран, давайте условимся, что если я скажу: «Очко в вашу пользу, госпожа Моран!», значит вам не стоит слушать наши разговоры. Лучше подождать на кухне или еще где, пока кто-нибудь из нас не захочет пропустить стаканчик…

Так нужно будет… иногда. Не надо волноваться, для вас тут нет ничего предосудительного. Мы все знаем друг друга, и когда нам надо будет перекинуться словечком по какому-нибудь поводу, будьте уверены, что комар носа не подточит и муха не пролетит… Короче, имеющий уши да не услышит.

— Господи! Тайное общество!

— Угу! И не где-нибудь, а под крышей почтенного Морана! Он, верно, был ретроградом, ваш Моран? В тихом омуте, как известно, черти водятся, так, может, и он… того?..

— Что вы, господин Арман, Моран думал, как подобает… Он поддерживал правительство.