Эдмон Лепеллетье - Сын Наполеона

Герцог приказал позвать его. Заспанный Вильгельм вошел в комнату. Ему стоило огромного труда заставить герцога понять, что к добропорядочным дамам ранним утром с визитом не ходят. Лучше подождать до обеда.

Франц подчинился его доводам и когда, наконец, пришел час, он подхватил Вильгельма под руку и потащил его к кварталу Асперн. Недалеко от дома, остановился, взволнованный, с бьющимся сердцем, и, в то время как доверенное лицо входило в дом госпожи Ландсдорф, спрашивал себя, как его там примут и какой ответ он принесет.

Примерно через полчаса посланник вернулся и рассказал о встрече.

Вильгельм видел только пожилую даму, которая приняла его с большой любезностью. Она посвятила его в свое плачевное положение и не удивилась по поводу интереса, проявленного к ней секретарем эрцгерцога Карла. Рассыпалась в похвалах своему мужу и долго рассказывала о его службе, пережитой им несправедливости, смерти при трагических обстоятельствах и препятствии, на которое натолкнулось ее прошение в канцелярии.

Главное возражение, выдвинутое на ее просьбу, состояло в том, что полковник Ландсдорф подал в отставку сразу после ссоры с одним из своих командиров, затем вызвал последнего на дуэль. Во время дуэли был ранен, что и послужило причиной смерти. Ситуация необычная: полковник в данном случае сам отказался служить императору. Он жертвовал жизнью в частной ссоре, хотя его жизнь принадлежала родине и императору. Однако госпожа Ландсдорф надеялась, что справедливость будет восстановлена. Ее муж не совершал преступления, ибо генерал обращался с ним плохо, даже грубо. Именно при таких обстоятельствах, как она их изложила, случилась роковая дуэль.

Вильгельм ответил, что секретарь эрцгерцога тщательно изучит дело, но ему, само собой разумеется, нужно побеседовать непосредственно со вдовой. Несчастная женщина заверила, что она с удовольствием примет неожиданного покровителя.

— Ну-с, дверь открыта, Ваша Светлость, — закончил Вильгельм, — вам остается только войти!

Франц не заставил повторять это дважды и сразу же с бьющимся сердцем бросился к лестнице дома, столь сильно его привлекающего.

Госпожа Ландсдорф с радостью приняла того, кто представился ей от имени эрцгерцога. Франц снова услышал рассказ, переданный ему Вильгельмом, однако она добавила, что ее положение усугублялось непрекращающейся враждебностью генерала. Исповедь продолжалась. Дело в том, что когда-то этот генерал, будучи еще в низшем чине, воспылал к ней страстью, которой она не смогла противиться. Тогда родители спешно выдали ее замуж за фон Ландсдорфа, тогда лейтенанта. В дальнейшем генерал захотел возобновить отношения, в чем она с возмущением ему отказала, ибо полюбила своего мужа и не собиралась изменять ему. Генерал перестал владеть собой и заявил, что Лизбет — его дочь, а не полковника, он в этом убежден.

Госпожа Ландсдорф отмела все притязания генерала и умоляла его молчать о любви, которую она испытывала к нему в прошлом. Все напрасно. Генерал не стал более искать обходных путей и с гнусной ухмылкой жестоко оскорбил беднягу полковника, бросив в лицо прошлое жены, до сей поры тому неведомое. Дуэль, таким образом, неизбежно привела к несчастью, правое дело проиграло. Полковник, вынужденный подать в отставку, чтобы иметь право драться на дуэли с офицером выше его по званию, оставил ее с дочерью фактически без средств к существованию.

Одна, без покровителей, несчастная женщина попыталась разжалобить императора или эрцгерцога. Для себя она просила пенсию, на которую имел право ее супруг, а для дочери — какое-никакое место при дворе, обещанное еще при жизни полковника.

Герцог Рейхиггадтский, взволнованный рассказом вдовы, обещал свое покровительство и заверил вдову, что пользуется некоторым расположением эрцгерцога.

Женщина еще раз горячо поблагодарила его, давая понять, что разговор окончен.

Однако Франц все поглядывал в сторону закрытой двери, за которой, как он предполагал, была та, ради кого он решился на этот шаг.

Он набрался смелости и спросил у госпожи Ландсдорф, не будет ли она столь любезна представить свою дочь, ему только хотелось поздороваться с ней. Та долго колебалась, но, наконец, глядя прямо в глаза «секретарю», сказала:

— Вы производите впечатление человека порядочного и честного. Я доверяю вам, Ваше Сиятельство. Мы беззащитны, без покровительства, у нас есть лишь наша репутация, к счастью, до сих пор не запятнанная, и я надеюсь, что, получив разрешение приходить сюда, поскольку будете заниматься нашим делом, вы своим поведением не заставите нас пожалеть о доверии, которое я оказываю вам сегодня. Вы увидите мою дочь, и она подтвердит то, что я вам сказала, и, быть может, растроганный ее несчастьем, вы употребите больше рвения и самоотверженности в удовлетворении нашей просьбы.