Зигфрид Обермайер - Калигула

Сабин покачал головой.

— Длинная речь, но ответа я так и не услышал.

— Я не могу тебе его дать, и как раз это и пыталась объяснить.

— Ты сказала, что я тебе очень нравлюсь, но нравиться кому-то — не значит быть любимым. Я единственный мужчина на острове, который годится на роль любовника сестры императора, неплохо выгляжу, молод и мог бы стать спасителем тебя и твоей сестры. Причин достаточно, чтобы понравиться тебе.

Ливилла печально улыбнулась.

— Но, Сабин, разве это не достойные причины для женщины, чтобы отдаться мужчине? Чего ты ждешь от меня? Тебе бы больше пришлось по душе, если бы я сказала: «Трибун Корнелий Сабин, я не общаюсь с людьми твоего ранга»? Это же глупо. Конечно, я тосковала по мужчине, но думаешь, твой предшественник или, скажем, Кукулл мог оказаться в моей постели?

— Им ты не могла доверять. У нас же одна цель.

Ливилла согласно кивнула.

— Да, это так! Прекрасная причина объединиться и скрепить союз печатью Венеры, раз уж заговорщики оказались мужчиной и женщиной.

— Иногда я думал, что ты могла бы стать моей женой…

Ливилла ответила звонким смехом.

— Да, это было бы необычным предложением для супруги Марка Виниция. Ах, Сабин, давай больше не будем об этом! Все это пустые слова, они не помогут дать нам решения. Если Фортуна будет к нам благосклонна, Калигула скоро попадет в яму, которую копал для других. И если нам суждено остаться в живых, то в Риме найдется возможность для встречи. При условии, что мы оба этого захотим. Оба! Слышишь?! Но на этот вопрос пока нет ответа. А теперь хватит! Пойдем в дом, Сабин. Я хочу тебя.

Сабин горько вздохнул.

— Остается надеяться, что это желание не пройдет у тебя и в Риме.

— Не знаю, останусь ли я той же. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Во всяком случае, ты больше не злишься на меня?

— Почему я должен злиться, если мы так нравимся друг другу…

— Едва скажешь правду, как ответом тебе будет насмешка.

— Многое легче переносится с насмешкой.

— Смотри, снова появляется солнце. Дни опять становятся длиннее, но, с тех пор как ты здесь, они мне кажутся короткими. Сабин, у меня есть предчувствие, что этот год станет для всех нас счастливым.

— Значит, Сапожку он принесет несчастье…

Ливилла кивнула.

— Я желаю ему всех несчастий на свете. Пусть появится новая Пандора, которая откроет рядом с ним свой ящик.

— Как известно, кое-что должно при этом остаться…

— Да, надежда. Пусть так и будет! Без надежды, без поддержки, ненавистный всему миру, он должен отправиться в мир теней. Если боги справедливы, то все те, кого он послал туда, встретят его и будут мучить вечно.

— Я не такой мстительный. Мне достаточно видеть его труп на костре. Я хочу, чтобы мы его пережили и были вместе.

— Не надо больше говорить, Сабин. Пойдем в дом.

В начале января Калигула неожиданно решил совершить путешествие на Капри. Это случилось после разговора с Пираллией, когда он, чтобы показать, что ничего не страшится, поведал ей о предсказании астролога. Правда, он панически боялся грома и молнии, но об этом мало кто знал.

— В январе со мной может случиться несчастье, так сказал бородатый Сулла. Интересно, почему же он не предупредил меня о Лепиде или Папинии? Оба покушались на мою жизнь, но тогда звезды молчали.

Пираллия села в постели, прикрывая грудь пурпурным одеялом.

— Твой дед, император Тиберий, верил во власть звезд. Все в Риме тогда говорили об этом.

— И что же? Народ понимал его со всеми этими глупыми суевериями?

— Нет, не думаю. Люди смеялись над этим. Что за человек был твой дед? Когда он покинул Рим, я была совсем маленькой и никогда его не видела.

Калигула не хотел вспоминать Тиберия — сейчас он думал о другом. Ему в голову пришла мысль, как убежать из грозящего опасностью Рима.

— Я не люблю о нем говорить, но могу предложить тебе посмотреть, как он жил, и суди о нем сама. Мы вместе отправимся на Капри. Только вдвоем. Хочешь?

Как всегда, когда он бывал с Пираллией, Калигула казался более уравновешенным, а мрачные черты лица становились мягче.

— Цезония будет недовольна, — предположила она.

— Цезония не ревнива. Кроме того, я делаю то, что хочу. Одиннадцатого января она должна принять участие в празднестве Карменты [15] Кармента — прорицательница, мать Эвандра, пришедшая с ним из Аркадии в Латий, впоследствии почитавшаяся как божество. . Это женский праздник, и хорошо, когда императрицу видят ее подданные.