Лев Рубинштейн - Когда цветут реки

— Ты, Ван Ян?

Ван Ян отрицательно качает головой:

— Земля… Отец старый…

— Ты. Ван Ань?

— Земля. Я тут родился.

— Кто еще?

Никого.

Вдруг два гонких голоса сказали разом «Я» — и осеклись.

Ван Ян поднял глаза, и взгляд его стал гневным.

Это были мальчики — Ван Ю и Ван Линь. Они стояли обнявшись и восторженно смотрели на грузчика. Они забыли, что сбежали от Ван Чао-ли тайком.

Ван Ян сделал шаг вперед. Этого было достаточно: мальчики кинулись в разные стороны, как испуганные воробьи.

В этот момент кто-то проговорил сзади:

— «Малые Мечи» сметут все дочиста…

И вся толпа как будто вздохнула.

Ночь была жаркая, словно солнце не заходило. С запада тянуло какой-то каленой пылью. На берегу лениво болтался огонек костра. На всю окрестность прозвучал свирепый рев тигра.

В лесах над Янцзы было неспокойно. Тени у костра зашевелились.

— Звери подходят к деревне в это время?

— Нет, — тихо сказала другая тень, — это не звери.

У костра сидели грузчики. Один из них поднялся и прислушался:

— По-моему, это кто-то подает знак в горах.

— Далеко, очень далеко, — сказал другой грузчик.

На этом они успокоились. Луна высунулась из-за зубчатого гребня горы красноватым краешком.

В этот момент по ту сторону протока две маленькие фигурки перелезли через глинобитную ограду, окружавшую усадьбу Ван Чао-ли.

— Линь!

— Ю!

— Не шуми. Как ты вышел?

— Ван Чао-ли заснул и перестал меня держать. Должно быть, он видит во сне что-то очень приятное, потому что бормочет «фыншуй» и «проценты» и все время улыбается.

— Фу уехал?

— Собирается уезжать. Он боится, что его зарежут на переправе. Он клянется, что больше не будет ездить по деревням, что он не поднимется по реке выше Ичана. Куда мы пойдем?

— Сначала в деревню. Только потише, а то, слышишь, бьют в доску? Это миньтуани. Чжан Вэнь-чжи тоже не спит. Я видел огонек в закладной конторе.

Фигурки бросились к протоку. На мосту стоял деревенский сторож с пикой. Они переплыли проток пониже.

В деревне не спали. Кто-то перебегал от одного двора к другому, негромко постукивая в ворота.

Мальчики заглянули в щелочку у дверей Ван Яна. Гань-цзы спала, задрав кверху грязное личико. Рядом с ней лежала заплаканная Инь-лань, прижимая к себе котел. Под нарами ворошилась свинья.

— Отца нет, — удивленно сказал Ю. — Куда он делся?

— Молчи! Я знаю, где твой отец… Бежим туда!

— Я боюсь тигра.

— Там нет никакого тигра. Подожди… что это?

Пламя костра все так же лениво колыхалось на берегу. Ветра не было. У костра пели:

Песня звучала торжественно, как гимн. Костер гаснул. Грузчики сидели на корточках, уставившись в тлеющие угли. Вдруг из темноты появились две фигурки.

— Кто там? — крикнул один из грузчиков, хватая головню.

— Не бойтесь, это мы, — ответил тонкий голос. — Мы хотим почтительно просить, чтобы вы взяли нас с собой к «Красным Повязкам».

— Да кто это?

— Мы, Ван Линь и Ван Ю.

— Это мальчики, — сказал другой грузчик успокоительно. — Они сегодня просили об этом на рынке. Подойдите, эй, вы!

Мальчики подошли. Тлеющие уголья озарили их испуганные и любопытные лица.

— Ты Ван Ю? Зачем тебе к «Красным Повязкам»?

— Мне тут очень скучно. Ван Чао-ли больно щиплется.

— Ты его сын?

— Я сын Ван Яна. Я прислуживаю в доме у хозяина.

— Ты говоришь, старик щиплется?

— И очень больно. Особенно, когда ему нечего делать.

— А это часто бывает?

— Почти целый день.

Грузчик усмехнулся:

— Зачем вам нужны «Красные Повязки»?

— На рынке говорили, что у них всем будет хорошо. Там ведь никто не станет щипаться?

Грузчик засмеялся:

— Никто, никто… А хорошо ли уходить от родителей? Ван Ян согласился отпустить своего сына?

Ю замялся:

— Нет… он… я… Мы хотим быть воинами.