Ариадна Васильева - Возвращение в эмиграцию. Книга вторая

Таня и Вера принесли с собой тряпичную куклу с растопыренными руками и ногами, безволосую и лупоглазую. Парижские игрушки сдвинулись в сторону, самоделка заняла главенствующее положение.

Трофим предложил сыграть в подкидного дурака. Позвали других соседей. Матвей Ильич поначалу смущался, грех, мол, но его уговорили, он сел четвертым. Наталья Александровна в карты играть не любила, они с Ольгой Степановной ушли к печке, ждали, чтобы закипел чайник. Ольга пристроила на коленях доску, резала на ней свежую буханку, раскладывала ломтики прямо на плите, и почти сразу снимала. В комнате распространился чудесный запах прижаренного хлеба.

— А нам? А нам? — закричала Ника.

Наталья Александровна взяла тарелку, отнесла девочкам посыпанное сахарным песком угощение.

— А давайте я научу вас играть в белот! — громко, на всю комнату, сказал Сергей Николаевич.

Гости заинтересовались, согласились и стали внимательно слушать правила игры.

Вскоре прилежные ученики разобрались с «терцами» [6] Три карты подряд одной масти. и «каре», с правилами получения взяток, и началась игра.

Поначалу играли в открытую. Было много ошибок, было много смеху. Позже игра наладилась, и самым азартным игроком оказался Матвей Ильич.

С того времени, не каждый день, конечно, чтобы не слишком надоедать, Матвей Ильич робко стучал к Улановым, просовывал в дверь голову с распадающимися по обе стороны морщинистого лица прямыми волосами, хитро подмигивал, глядя поверх очков, и говорил полувопросительным тоном:

— Как насчет, чтобы партию, а? Сергей Николаевич?

Сергей Николаевич выражал полное одобрение, Матвей Ильич исчезал, рысцой бежал звать Трофима и Настю.

Если случалось ему проигрывать, он страшно огорчался, теребил мочку уха, выстукивал пальцами по краю стола нервную дробь. Иной раз вскакивал, бросал карты, кидался к двери. Его всякий раз перехватывали, смеясь. Обнимали за плечи, вели обратно к столу. Ольга Степановна закатывала супругу выговор.

— Грешишь, Мотя, так хоть уж не срамись перед людьми.

Но Матвею Ильичу часто не везло. Чтобы утешить, Сергей Николаевич изредка подбрасывал ему каре — четыре туза или, еще лучше, четыре девятки, потому что девятка в белоте самая старшая карта.

При виде такого богатства у Матвея Ильича вздрагивали зрачки, он немедленно прикрывал рукой рот, чтобы не позволить губам прежде времени расплыться в улыбке, ждал, когда партнеры объявят очки, и молча, одну за другой, выкладывал на стол заветные четыре карты.

— Н-да, — бормотал Трофим и начинал нервно приглаживать густую рыжеватую шевелюру, — некоторым везет, очень везет некоторым.

— Ничего, — откликалась Настя, игравшая в паре с мужем, — ничего, мы его на взятках сейчас посадим.

Она смело объявляла игру, имея на руках прекрасные пики, но что она могла сделать против четырех девяток Матвея Ильича!

В середине декабря установилась теплая, ясная погода. В погожий свободный день, Улановы отправились в центральную усадьбу, в магазин за продуктами, и повстречали Римму Андреевну.

— Вы чувствуете, какие дни стоят? — вместо приветствия вскричала она, — самое время устроить небольшой поход вдоль берега, а?

И они договорились в ближайшее воскресенье совершить такой поход с Натальей Александровной, если погода не изменится и если Сергей Николаевич останется на весь день с Никой.

Погода не изменилась, Нику легко уговорили остаться с папой, Наталья Александровна собрала кое-какую еду в пакет, и ранним утром выбежала из дома. Метнулась в одну, в другую сторону по косогору в поисках тропы, не нашла и стала спускаться к морю по крутому откосу.

Римма Андреевна ждала ее. Сидела внизу на камне, подстелив под себя темно-вишневого цвета шерстяную кофту, с тревогой следила, как Наталья Александровна, становясь бочком, спускается вниз; скользит и цепляется за мелкие кустики и ветки невысоких деревьев.

— Так ведь и шею недолго свернуть, — встретила Римма приятельницу.

— Но я же спустилась, — гордясь собой, задорно отозвалась Наталья Александровна.

— Молодец! А теперь обернитесь и посмотрите вон туда.

Наталья Александровна обернулась и увидела метрах в двадцати от своего спуска зигзаг прекрасно утоптанной безопасной тропы.

Они отправились по шоссе в сторону Гурзуфа. До Гурзуфа им было, конечно, не дойти, но пустынная дорога сама стелилась под ноги, и в таком темпе они, казалось, смогут дойти не только до Гурзуфа, но и до самой Ялты. Они шли и шли, и уходили все дальше от дома под тихий шелест набегающего на гальку моря.