Дэвид Бейкер - Путь слез

Отяжелевшие веки его опустились, но Петер наклонился ближе и сразил Леопольда длинным монотонным потоком рассуждений о смысле жизни, непостижимости Бога, философии и риторики, астрономии и тому подобном, от чего солдат, безусловно, провалился в глубокий и крепкий сон!

Альфред тем временем каким-то образом сумел подняться с земли и спиной опереться о надежный сосновый ствол, но его все равно одолевала тяжелая дремота. Вил присел перед ним, чтобы проверить, насколько тот еще владеет собой, но разбойник только невнятно пробубнил:

– Прочь… щенок, а не то… дорого за… платишь.

Голова его упала на грудь. Вил знаками поторопил Фридриха, и через несколько мгновений своими проворными пальцами малыш уже развязал веревки на кошельке и вынул из него несколько монет. Он тихо выложил пригоршню серебра себе на колени и полез за новой порцией. Почти опустошив кошелек, он проворно завязал ремни, подмигнул Вилу и пробрался между деревьев к Петеру.

Занудная лекция Петера сослужила отличную службу: Леопольд дремал без памяти. Старик внимательно следил за храпящим болваном, пока Фридрих осторожно пересыпал монеты Альфреда в кошелек Леопольда.

Вдруг Альфред нежданно метнулся спросонья, отчего Вил подпрыгнул и отскочил на несколько шагов назад, напугав Гертруду, которая пронзительно вскрикнула и метнулась в лес, мутно-серый от предрассветной дымки. От стремительного бегства девочки остальные вспомнили о собственных страхах, и лагерь мгновенно наполнился испуганными детскими криками.

Суматоха вывела солдат из дремоты, и они поднялись. Леопольд еле держался на ногах. Он метался во все стороны, ревел на Альфреда и хватал всех, кто попадался ему под руку. Разбойник загнал Марию в лес и поймал ее за волосы. Она завизжала, увидев, что он вытаскивает из ножен меч.

– Всем стоять, я сказал, или, клянусь всеми святыми, я снесу ей голову.

– Точно. И я ему подсоблю. Теперь всем стоять на месте, всем до единого, – орал Альфред.

Большая часть детей уже застыла на месте, и остальные тоже постепенно вняли мольбам схваченных товарищей.

– Добрый Леопольд, – убаюкивающий голос Петера был подозрительно спокоен. – Никто не пытался сбежать, славный господин, нет-нет, клянусь тебе. Перепуганные дети лишь сторонились лиха, ведь Альфред прознал о твоем воровстве.

Одурманенный солдат непонимающе взглянул на Альфреда. Альфред, не мешкая, решил проверить гнусный намек: он разорвал ремни кошелька и стал пересчитывать монеты. Леопольд же туго скрутил в руке Мариины волосы.

– Что за… что за смуту ты сеешь, старый…

– Гм-гм, я бы советовал тебе промолчать. Да-да, я уверен, что я…

– Отвечай, старик, или девчонка лишится своего языка! – прогремел Леопольд.

– Ну в этом, разумеется, нет никакой надобности, – с запинками протянул Петер. Он нетерпеливо посмотрел на Альфреда, который неуклюже считал свое добро. «Вот тупица! Ну и дурень! Да поторапливайся же», думал он. – Мой господин, искреннее желание мое – быть всегда и во всем только лишь миротворцем, – улыбаясь, добавил он.

Наконец лицо Альфреда стало подергиваться и надуваться.

– Где мои остальные деньги? – требовательно обратился он к соучастнику.

Леопольд повел плечами и безмолвно выпятился на разгневанного товарища. Он суетливо обратился к Петеру.

– Ты здесь что-то натворил, священник…

– Прошу прощенья, сир, но я связан клятвой говорить лишь истину и…

– Говори, человек! Говори, где мои монеты! – заорал Альфред.

Петер поклонился.

– Должен сознаться, Альфред, что я видел, как Леопольд взял твои пфенниги и переложил их себе в мешок, пока ты спал.

– Ты лжешь, старик! Лжешь! – закричал Леопольд. Он сорвал с пояса мешочек и подкинул его в руке. Но его глаза вдруг расширились, ибо разбухший кошелек упал ему на ладонь двойной тяжестью. У него затряслись губы, но прежде чем он успел вымолвить хоть одно слово, Альфред выхватил меч и кинулся на него.

Ловко расставленная ловушка захлопнулась! Петер сразу же велел самым маленьким детям бежать в укрытие леса.

– Бегите! Бегите! Быстрей, агнцы мои! А вы, Вил, Карл, Георг, ты, Ион, и ты, Фрида, хватайте, что можно, – и в лес! Быстрей! Быстрей же!

Старшие дети сновали и суетились по поляне, стараясь как бы ни попасть при этом под руку одного из дерущихся разбойников. Они собрали все одеяла и провизию, – всё, что только могли унести, – и исчезли в утреннем тумане вслед за остальными спутниками.

Оставив позади себя лязг клинков, мычанье и проклятья дерущихся солдат, дети со всех ног помчались по лесу. Они спотыкались о поваленные стволы, падали и поднимались снова, скатывались по одной стороне лощины и стремительно вскарабкивались по другой. На бедного Петера стоило посмотреть: как он прихрамывал и шатался на своих длинных паучьих ногах, несясь во весь опор в дымном свете утра, похожий на старую телегу на кривых осях, которая кренится то в одну сторону, то в другую. Наконец колонна выбежала на клочок земли, покрытой дерном, и запыхавшиеся крестоносцы повалились на мягкий прохладный настил. Но Петер не дал им отдышаться и поторапливал всех в путь.