Дэвид Бейкер - Путь слез

А в остальном… У меня нет ни ответов, ни заумных доктрин. Я не в силах постигнуть Божьи тайны, да и не нужно мне оно. Мне довольно того, что наши страдания, кажется, – самый верный путь приблизиться к Нему. А в близости к Богу я чувствую любовь, а не вражду, надежду, а не отчаяние.

Через страдания мы преображаемся. Как в засуху томимое жаждой дерево, мы пускаем корни глубже и глубже, к источнику жизни. Нет, мой несчастный друг, смуты и невзгоды мира – Его орудия, ими Он привлекает нас к Себе и к непостижимой радости, что ждет нас при встрече с Ним. Ах, бедняга, как же тебе не понять! Быть может мне должно страдать еще, дабы становиться еще и еще ближе к Нему!

Колдун, поджав губы, неловко переминался с ноги на ногу. Огонь в его глазах померк, и он прищурился, дабы скрыть потускневший взор.

– Басни все это, стариковские басни! Никому в здравом уме не постигнуть разглагольствований этого безумца!

Восходящее солнце отбросило на поляну толстые столпы света, и туман начал отступать. Лицо Петера смягчилось, глаза добродушно заблестели.

– Истину не найти в человеческом разумении, а только в живом Боге. Постижение истины начинается с осознания, что мы не можем познать все на свете. Увы! Но в познании Его мы обретаем мудрость.

Наш Бог – это ведомое и неведомое. Он источник света и тени, улыбок и слез. В сердце Господа надежно хранятся все радости и печали, победы и падения.

Нам не предназначено заглянуть по ту сторону тайны, сын мой, нам остается лишь выбирать: склониться перед тайной страха или тайной надежды. Ты выбрал первое, друг мой, ты избрал предрассудки и тьму. Но второе приглашает тебя вступить в свет веры.

– Я тебе не друг! – вскричал черный лорд. – Я смотрю вокруг и не вижу света, не вижу надежды, ни тени любви… ничего. Все эти улыбки и сияние солнца, исцеления и дни изобилия, о коих ты твердишь, слабые доказательства. Все это – либо прихоть рока, либо естественное течение жизни. Мы скитаемся по миру собственных чаяний, и сами производим плод, сладкий либо горький. Есть мы – и ничего больше. Ах, да покажи мне хоть что-то, в чем бы проявилось доброе намерение Создателя, на чем бы стояла печать благого Творца, и я склонюсь пред Ним.

Петер молчал. Его смущала страстность притязаний лорда, и он не был уверен в ответе. Он видел, видел, как посреди ужасов жизни процветает любовь – любовь, которая, без никакого сомнения, рождена свыше, которая сильнее могучих гор и морских пучин. Но как это выразить словами, он не знал! Он крепко схватился за посох и попытался привести мысли в порядок, как на него нахлынули воспоминания о Георге. Он лишь на короткое мгновенье задумался о бескорыстном поступке мальчика и восхитился: разве столь живое проявление любви – не явное доказательство милосердного и благонамеренного Бога, Который вложил в детское сердце Свой образ?

Но не успел Петер дать ответ, как Вил вдруг склонился и сорвал с росистой травы красивый полевой цветок. Мысль о родной Марии вдохновила его, и он, не смущаясь, подошел к колдуну. Он взял крохотный цветок за конец стебелька и поднял его высоко к свету нового дня.

– Вот, сир, наше доказательство: незамысловатая печать благого Творца.

Черный лорд выхватил цветок из рук Вила и, стиснув зубы, долгим взглядом посмотрел на него.

Дух Петера воспарил. Он проникся жалостью к врагу и сказал:

– Смотри внимательно, колдун. Прошу тебя, пристально рассмотри этот хрупкий цветок и поведай мне о сердце Того, Кто создал его. Только глянь, как тонко обрамлены края лепестков нежнейшим цветом, дабы радовать всякий глаз. Непохоже, что чудовище способно создать такую красоту. Поведай мне о ткаче, кто бы сотворил такое чудо лишь для того, чтобы расстелить его нам под ноги, дабы мы любовались или попросту попирали его ногами. Ах, друг мой, разве ты не видишь проблеска надежды в слабом творении? Разве не ликует душа оттого, что Бог, который повелевает бурей, заботится и о красоте полевых цветов?

Колдун оскалился на Петера и безжалостными пальцами смял цветок. Он сверкнул глазами на крестоносцев, но ничего не сказал. Потом, словно желая сказать что-то, он взглянул на Петера в последний раз, но быстро отвернулся и исчез в лесу.

Поначалу Петер и крестоносцы только молчаливо посмотрели вслед человеку, так внезапно скрывшемуся. Затем некоторые радостно закричали, но их ликование резко оборвали.

– Моя драгоценная паства, – устало проговорил старик, – «…не радуйся, когда упадет враг твой, и да не веселится сердце твое, когда он споткнется».