Дэвид Бейкер - Путь слез

– Кто здесь? – вопросил он.

От тумана отделилась огромная мужская фигура и стала впереди приспешников. Он широко расставил ноги и прошипел:

– Кто спрашивает?

Карл тревожно взглянул на Вила и заворожено уставился на мужчину, в коем безошибочно чувствовалась сила предводителя. «Он еще молод, – подумал Карл, – но уже не юн». И верно, мужчина находился в расцвете сил, как физических так и душевных. У него были сильные и выразительные черты лица, как у статуй во дворах Тортоны. Острый нос ровно делил квадратное лицо; над блестящими черными глазами темнели густые брови, а подстриженная борода обрамляла волевой подбородок и сильную челюсть.

Человек притягивал к себе восхищенные взоры и был вполне осведомлен о собственной обаятельности. Он надменно рассмеялся, блеснув ровными белыми зубами в зыбком свете огня. С широких плеч ниспадала черная с капюшоном накидка, которая доходила до голенища высоких черных сапог. Он выпятил грудь и уперся кулаками в узкие бедра.

Фрида прижала сестру к себе и взглянула на лица друзей, ища поддержки. Потом ее взгляд упал на ехидно ухмыляющегося громилу, и она затрепетала. «Такой высокий», – пронеслось у нее в голове. Таких внушительных размеров человека она никогда прежде не видела.

– Приветствую вас всех! – гулко произнес незнакомец. – Слышите, жалкие безвольные крестоносцы? Я вас приветствую!

Петер вышел вперед, не сводя глаз с предводителя и компании его приверженцев, собирающихся за его спиной.

– Тебе здесь не рады. Уходи.

Человек громко засмеялся и повернулся к товарищам:

– Слышали новость? Нам здесь не рады.

Последовал гвалт насмешек и оскорблений. Мужчина снова повернулся к Петеру и оскалился. Он чуть наклонился над костром и пригрозил Петеру указательным пальцем.

– Кто ты такой, бродяга, чтобы указывать мне? Петер сжал посох еще крепче.

– Твоя манера одеваться и держать себя свидетельствует о благородном происхождении. Мне кажется, тебе должно выказывать также некое приличие, как и полагается. Ты пробудил нас ото сна и даже не потрудился представиться.

Человек помолчал, затем широко улыбнулся.

– Ну и ну! Значит наш преподобный слаб телом, но силен духом? О, прошу прощенья за мое неподобающее и просто скверное поведение. – Он низко поклонился, подмигивая своим приспешникам. – Прошу вашего позволения представиться. В прошлом некоторые звали меня «сударь», другие – «граф», позже – «Pater». О той поре, когда меня звали «брат», мне до ужаса не хочется вспоминать. Спустя какое-то время сам архиепископ Магдебурга окрестил меня «магистром богословия».

Теперь же меня повсеместно знают как «Черного лорда», или «Колдуна», хотя также я ведом и под именами «Лесной чародей», и даже «Люцифер во плоти», – он откинул голову и поднял руки у небу: – Люцифер во плоти! Думаю, это мое любимое имя.

Петер призвал на помощь все свои силы, но от слов разбойника у него подкосились ноги. Человек взаправду был насквозь черен. Казалось, в его проницательных глазах сверкал нечистый огонь, от которого у священника задрожали руки и ноги. Человек прямо-таки испускал зло вокруг себя, и Петер нутром чуял присутствие чего-то нечестивого, потустороннего. Никогда раньше геенна так явственно не дышала ему в лицо зловещим пламенем смерти. Силы покинули священника.

Вильгельм смутился не менее своего наставника. От страха у него пересохло во рту. Он научился полагаться на седовласого друга, но сейчас расстановка сил была не в пользу крестоносцев. Однако на ум пришли столь многочисленные случаи, когда все, казалось, было потеряно, но стоило Петеру собраться с мыслями, как он всегда выходил победителем из передряг. Поэтому Вил с надеждой взглянул на старика, дабы убедиться в его способности и на сей раз противостоять злым силам. Но только его взгляд коснулся черт верного, но, увы, дряхлого проводника, его потрепанной рясы и дрожащих рук, судорожно сжимающих посох, юноша упал духом. «Нет, – подумал он, – бедному Петеру не справиться с вражеской мощью, подобной этой».

– Итак, – продолжал незваный гость, – дабы вполне искупить свою вину непочтительности перед тобою, хоть ты и весьма древний, что уж во гроб глядишь, представляю вам моих славных спутников… верных товарищей… моих братьев и сестер.

Петер обозрел отряд, ставший полукругом позади предводителя. Там были дети – такие же дети, как и те, которые стояли позади него, только хорошо одетые. Среди них виднелось несколько крестьянских туник, но большинство были облачены в добротные камзолы с деревянными пуговицами и широкими кожаными поясами. На ногах – прочные башмаки и ботинки, на головах – толстые шерстяные накидки. У каждого через плечо висела туго набитая котомка. Тусклый свет не позволял сосчитать их, но навскидку Петер определил, что детей было в пять раз больше, чем его малочисленных крестоносцев. Старик бросил взгляд на светлеющее небо и мысленно поторопил солнце.