Дэвид Бейкер - Путь слез

На следующее утро посвежевшие крестоносцы собрались на общинном дворе и от всей души поблагодарили хозяев за столь непривычно теплое гостеприимство.

– Да благословит вас Господь всяким изобилием, – умиротворенно вздохнул Петер. Он утолил душевную жажду, изголодавшись по человеческой доброте, и на сердце было так приятно, что хотелось просто тут же лечь на траву и заснуть.

– Бог в помощь, – ответил церковный староста. – Но прежде примите наши дары.

Сметливые женщины сновали между детьми и оделяли их новыми одеялами, в которые они завернули солонину и яблоки, копченую оленину, капусту и все такое прочее.

– Мы словно помогаем нашим собственным малышам, – улыбнулась одна хозяйка. – Да пребудет с вами Господь и Его благословенные ангелы.

После шумного прощанья и множества объятий Вил выстроил отряд и, не мешкая, они отправились в путь, упорно продвигаясь к высоким горам. В сторону жителей, махающих вслед уходящей колонне, было брошено несколько томительных взглядов. Но rungling остался позади, и дети снова стали крестоносцами.

Тропа, по которой Вил повел крестоносцев, уходила далеко на юг, к все более сужающимся ущельям. Солнце тепло пригревало сквозь прохладный горный воздух, и благоухание хвои приятно освежало.

В Каких-то несколько дней пути, – объявил Петер, – и мы начнем взбираться по новым перевалам: по труднопроходимому перевалу через Брюнинг, и еще через более непроходимый, заснеженный Гримзель. А потом мы какое-то время будем идти по нагорью. – Петер взглянул на Вила. – А вам, сир, я советую умерить темпы.

– Вот еще. Мы и так много времени потеряли, да и следуем мы по другому пути, чем у остальных крестоносных отрядов.

– Ну и что? Иерусалим-то никуда от этого не денется.

Отряд продолжал шествие по змеистому дну ущелья покуда дорога не стала резко идти вверх. Вил нехотя согласился остановиться на обед, время которому давно пропою. Когда все разошлись каждый по своим обязанностям, Петер отвел Георга в сторону.

– Милый мальчик, прошу твоего прощения. Только ныне я осознал, что так и не отблагодарил тебя за сей прекрасный надежный посох.

Он вытянул посох перед собой и полюбовался им. Георг улыбнулся. Одобрение священника было ему слаще глотка меду.

– Рад был послужить, отец Петер.

– А он послужит мне долгие годы, словно ты сам будешь сопровождать меня повсюду.

– Вместе мы вступим на улицы Священного Града!

Петер на мгновенье задумался, потом ответил.

– Знаешь, сын мой, пришло время поговорить об этом. Думаю, мое путешествие заканчивается у воды, как Моисеево – у брега иорданского. Наверное, вам, юным воинам, полагается обрести Землю Обетованную, как собственную твердыню.

– Об этом мы позаботимся, – воскликнул Георг. – Но нет более достойного тебя, чтобы войти во врата Иерусалима! Ха! Великий день это будет, когда я ступлю на землю Палестины со своими тремя друзьями: тобой, Вилом и Карлом. И я, я… – осекся Георг. – Отец Петер, должен сознаться вам кое в чем. Мне кажется, я обидел Карла. Наверное, я поступил опрометчиво…

Петер внимательно посмотрел на мальчика и погладил бороду.

– Славный Георг, безусловно, я слышал вашу перебранку, разве мог я пропустить ее мимо ушей? Верно, твои слова укололи Карла, но не были они опрометчивыми или ложными. Ведь только мудрое сердце может правильно подсказать время и слова для наставления друга. Но выслушай меня: я верю, что Карл в свое время поблагодарит тебя за твой острый упрек. Пока он еще не может вполне оценить твои суровые слова. Пока… – Петер погладил мальчика по широкой голове и улыбнулся. – Представь себе, что ты бросил жемчуг в пруд, который, пока еще, покрыт льдом.

Георг не мог противостоять заразительной усмешке священника, и сам принялся хихикать над одиноким желтым зубом, который открылся его взору.

– Прошу прощенья, святой отец, но иногда вы такой смешной!

К ним подошел Карл.

– О, мой дорогой Карл, – радостно приветствовал его Петер. – Полагаю, ты уже оправился от обид.

Карл повел плечами, но в ответе послушались нотки раздражения.

– Да, наверное, Петер, от большинства из них.

– Отлично, отлично. Тогда твои мысли, видать, прояснились, и мы можем приняться за загадки?

Священник ошибся: Карл еще не настолько исцелился от душеных ран, нанесенных ему другом.

– Мыслю я всегда ясно, Петер, а раз тебе вздумалось поговорить со мной, то выслушай, что я мыслю о потопе. Я долго думал над нашими бедами, и теперь уверен в Божьем промысле. Тебе пойдет на пользу выслушать мой «острый упрек».