Дэвид Бейкер - Путь слез

Грозовые тучи вскоре покинули темное небо, позволив луне и звездам взглянуть на жуткое затишье реки, окутанной густым туманом. И так они, ночные среброокие стражи, несли службу До самой зари, пока их милостиво не прогнало солнце, пришедшее с востока как доблестный сияющий рыцарь.

Желтые лучи света пронзили туман, оживив веселую трескотню сорок, безразличных к недавнему бедствию. Где-то невдалеке запел дрозд. Со всех нор стали выглядывать усатые мордочки сурков. Серны, покачиваясь, лазили по непросохшим камням, полевки проворно карабкались с бревна на бревно. Высоко в небе парил орел, распластав крылья на прохладном утреннем ветру, едва лишь взглянув равнодушным оком на изборожденную долину внизу. Единственными существами, которые помнили о прошедшей трагедии, были стаи стервятников, которые кружили над берегом и зорко высматривали добычу.

Вдруг полевка застыла в движении и навострила уши в направлении каких-то странных звуков. Она мотала головой то вправо, то влево: то тут, то там кто-то вскрикнул, застонал, прокряхтел или закашлялся. Наконец послышался первый призыв о помощи, вслед ему – другой. Дрозд замолк, и даже сороки притихли.

Вильгельм разомкнул залипшие грязью глаза и на мгновенье зажмурился от слепящего солнца. Он еще не до конца пришел в себя, но быстро собрался с мыслями. Его голова приподнялась, и он увидел, что лежит посреди груды веток, прочно засев в глубокой грязи. Он ерзал, извивался и усиленно высвобождался из-под наносного мусора, пока, наконец, не выкарабкался на топкий берег, безмерно счастливый, что остался в живых. Туника и гетры на нем превратились в лохмотья, руки и ноги были все в порезах и ссадинах. Лицо с одного боку было покрыто запекшейся кровью. Однако кости остались целы, да и раны были неглубокими. Довольным собственным состоянием, Вил поспешно принялся разыскивать остальных спутников.

Ему не пришлось идти далеко: не далее чем в нескольких шагах вверх по течению, он заметил в болоте голову сестры. На счастье, плавучий лес вынес ее на поверхность, и, хотя она была сильно напугана и заживо похоронена под толщей грязи и мусора, судьба пощадила ее. Вил бросился к сестре и стал отшвыривать обломки, которые придавили девочку. Он яростно откапывал ее голыми руками, и вскоре поднял благодарную Марию на ноги. Они счастливо обнялись.

Вил обозрел оба берега реки и увидел Карла, который шел, пошатываясь, с другой стороны.

– Карл! – крикнул он. – Карл!

Рыжик слабо махнул и осторожно взобрался на груду бревен. Около него, по самый пояс в трясине, застрял Георг, – он старательно выдергивался из липкой ямы. Откуда ни возьмись рядом с ними, потирая ушибленное колено, появился Фридрих, потом – еще кто-то, и еще. Дети подходили, кровоточа, кашляя, плача Крестоносцы один за другим медленно возникали из поддернутой коричневым налетом земли, и Вилу казалось, что у него на глазах томительно, нехотя, совершается нечто вроде воскресения из мертвых.

Петера придавило к крутому берегу большим обломком ствола. Свободной рукой священник зажимал окровавленный нос. Губы у него были рассечены и сильно кровоточили. Георг побежал к нему, спотыкаясь и крича остальным:

– Сюда, сюда! Помогите мне! Я нашел Петера!

Услышав имя старика, дети забыли о собственной боли и поспешили, наперекор всем преградам, вызволять священника. Множество рук протянулись, дабы вытащить Петера из болота, а Мария дожидалась, чтобы вытереть грязь и песок с прищуренных век. Священник дрожал от прохладного утреннего воздуха, но сумел слабо поднять руку и вяло улыбнуться. Он напрягся, чтобы произнести что-то, но смог только прошептать:

– Остальные, остальные…

Он опустил голову и закрыл глаза.

Пока Мария укрывала продрогшего священника густыми ивовыми прутьями, Вил с другими мальчикам продолжал поиски уцелевших. Дети рассеялись по берегу и усердно обследовали малейшие признаки присутствия соратников. Карл вброд переходил обмельчавшую речку, как вдруг краем глаза увидел подошву ботинка, которая едва заметно выдавалась из огромной кучи обломков.

– Сюда! Скорее… нога, я нашел чью-то ногу!

Мальчик со всей силой своих маленьких рук тянул и дергал за упрямый клубок из веток и листьев. Через несколько мгновений к нему подоспели Вил с Георгом, и общими усилиями неведомый товарищ был вырван из темницы липкого ила. Георг поспешно обтер грязь с лица мальчика.

– Это Альберт, – хрипло прошептал он.

Братья застыли и окаменелым взглядом, молча смотрели на смятое детское тельце у себя под ногами. Вил поднял Альберта на руки и жалостливо прижал его к себе, но едва он сделал пару осторожных шагов, как едва не наступил на чью-то руку, торчащую из болота.