Дэвид Бейкер - Путь слез

– Но сир, позвольте, это не дья…

Его перебил нежный голос Доротеи:

– Vati, – обратилась она к отцу, – я привела к вам более умелого целителя, который пришел с севера и клянется помочь вам.

Лекарь с аптекарем онемели от неожиданности и оскорбления что столь жалкого вида человечишку ставят им в упрек!

– Ну уж нет! – выпалил аптекарь. – Не…

– Молчать, болван! – проревел Бернард, – Я тут говорю «да» или «нет». – Он окинул незнакомцев оценивающим взглядом и оскалился, словно приготовившись издать очередной рык. Но тут его лицо свелось от резкой боли, и он захныкал как мальчишка.

– Святые небеса, – простонал он, – что за напасть! Ну и лекари у меня: сумасшедший мясник из Ломбардии и тевтонец – сам-то с одним-единственным зубом!

Он обратился к Петеру.

– Твои голые десна весьма красноречиво свидетельствуют о хваленом умении!

Петер неуверенно улыбнулся.

– А ты, оборванец, – заревел Бернард на Вила, – ты-то здесь зачем?

Нимало не смутившись грозного горожанина, Вил спокойно ответил:

– Я пришел с сим добрым священником дабы почистить твой прогнивший рот.

Бернард что-то промямлил и взялся рукой за челюсть, потом снова взглянул на Петера.

– И то верно: священник он и есть. Ach, – ахнул он, – ладно. Я скорее поручу себя старцу, умудренному твоими годами, чем сим невежам… Давай, принимайся за дело. И поторапливайся.

Петер повернулся к Доротее и вполголоса попросил ее:

– Моя дорогая госпожа, мне кое-что понадобится от вас. Мне нужен уксус, масло и… сера. Также и свечка бараньего жира. И… – он порылся в мешке, вспоминая, что еще ему надобно для лечения. – Так, семена синеголовника у меня есть, да, пожалуйста, внесите лохань с водой. – Внезапно он просветлел: – Точно! Мне нужна также чаша и кусок полотна.

Бернард застонал сильнее и пригрозил Петеру, чтоб тот поторапливался. Петер заставил больного лечь на постель и заглянул в его раскрытый рот.

– Милый друг, скажете, когда я отыщу виновника ваших мучений, – сказал Петер и, подмигнув Вильгельму, ткнул деревянной кочерыжкой по воспаленному коренному зубу.

– А-а-а! – заревел Бернард, вскакивая на ноги. – Дурни проклятые! Я сдеру шкуру с ваших чертовых спин, я от…

– Отлично, господин, отлично. Теперь я знаю, какой из зубов требует внимания. Разве хотелось бы вам чтобы я занялся лечением не того зуба, а?

– Чего? Ах, да-да, ты нашел больной зуб, верно, чертов сын Теперь тебе лучше вылечить его, или, клянусь могилой моей дорогой Марго, к завтрашнему утру ты будешь болтаться на виселице.

Петер скрестил руки на груди.

– Вам не следует угрожать мне или моему помощнику, да и я не стану лечить вас, пока мы не условимся о плате. Как вы знаете я веду отряд молодых крестоносцев и должен заботиться о них.

Бернард злобно стиснул зубы.

– О чем нам условиться, ты, пройдоха?

– Ваша прекрасная дочь Доротея обещала нам за услуги хорошее вознаграждение.

– Ты еще смеешь торговаться со мной, когда я так страдаю? – завыл Бернард.

Петер сдержал улыбку.

– По правде говоря, лучшего времени и не сыскать.

Бернард склонился к священнику и посмотрел ему в глаза.

– А ты хитрец, – оскалился он. – Надеюсь, ты столь же умел в медицине, как и в торговле. Назови цену.

– Будучи облаченным духовным саном, – медленно начал Петер, – у меня нет намерений обогатиться за счет ваших весьма неприятных обстоятельств. Поэтому цена моя будет скромна. – Петер кивнул писарю, который скрючился в дальнем углу – самом дальнем, от греха подальше. – Милостивый господин, запишите мою смиренную просьбу на бумаге.

Писарь плотнее запахнулся в накидку, дрожащей рукой окунул в чернила перо и ожидал.

Петер поднял бровь и продолжал речь:

– Мне потребны: пять мер овса, пять мер проса, десять ржи, пятнадцать фунтов солонины, пятнадцать фунтов вяленой рыбы, двадцать фунтов колбасок – да самых пряных. Еще, пожалуй, пять корзин свежих яблок, несколько горстей черешни, половину туши копченой или засоленной оленины, несколько рубцов, пару голов капусты, корзину лука – и брюквы тоже, и немного сотового меда. Еще нам надобны… – Петер приложил костлявый палец к подбородку и задумался.

Вил улучил момент, дабы взглянуть на лорда, у которого глаза полезли на лоб, а лицо скорчилось самым неприглядным образом. Петер прокашлялся.

– Я попрошу двадцать три детские накидки, двадцать три толстых шерстяных одеяла для детей и три добротных охотничьих лука со стрелами – или французских арбалета.