Явдат Ильясов - Пятнистая смерть

Вихрь непривычных мыслей.

Михр-Бидад не смотрел по сторонам, поэтому и не заметил, как миновали они с телохранителем стоянку дахского отряда. Необходимость держать заложников в Ниссайе отпала — всех их родичей вместе с ними погнали на войну. В залог остались дети, женщины да старики.

И не заметил Михр-Бидад пары огненных очей, сверкнувших за его спиной неутолимой, иссушающей жаждой мести.

Эти очи ясно пророчили неизбежную смерть.

Они принадлежали молодому даху по имени Гадат.

…Между царем и Утаной произошла с утра новая стычка. Куруш торопил с переправой. Хватит, отдохнули! Будто лихорадка трепала Круша — так не терпелось ему поскорей схватиться с упрямыми саками.

«Он безумен, совершенно безумен, — думал со злостью Утана. — Лезет, сломя голову, прямо в пасть волкодаву. Не к добру твоя поспешность, царь царей. Не к добру».

А вслух сказал:

— Почти половина войска состоит из варваров. Это так. Ты говорил: «Пусть дохнут, лишь бы добыли для нас победу своей кровью». Что ж? Пусть дохнут. Но губить-то их надо с умом! Как-никак, дахи, варканы, парты наша опора. Дельный хозяин бережет и благородного скакуна и рабочего мула. Варвары еще пригодятся тебе, государь. Для будущих сражений хотя бы. По-моему, следует еще раз перетолковать с Томруз. Может обойдемся все-таки без битва? Может, Томруз покорится по доброй воле? Она не глупа. Поймет, что таран хворостиной не переломить.

Чего добивался Утана? Он и сам точно не знал. Он не верил, чтобы Томруз покорилась по доброй воле. Ему просто хотелось как можно дольше затянуть срок столкновения двух войск. Любой ценой избежать сражения. А там будет видно. Может, все уладится миром.

Он жалел людей.

— Хватит толковать! — взбесился царь. — Вы с Гау-Барувой досыта с нею натолковались. Вперед, за Аранху!

— Я согласен с Утаной, — поддержал вдруг недруга рыжий Гау-Барува. Не лишне опять встретиться с Томруз. Правда, вряд ли удастся склонить саков к добровольной сдаче. Но, пока будут плестись разговоры да переговоры, мы без помех свяжем плоты и соорудим отличный мост. Иначе саки оцепят берег, убьют много людей.

— Ага! — кивнул царь одобрительно. — Если так — я тоже согласен. Кого послать к Томруз?

Выбрали Михр-Бидада.

Будь это вчера, Михр-Бидад засвистел бы от радости. Только подумать, какое доверие оказывает ему повелитель! Но сегодня, больной, изнуренный ночной попойкой, он не то что радоваться — языком не мог ворочать без тяжелого усилия.

Да тут еще Фаризад… То есть, та сакская девчонка, над которой надругались псы Раносбата, не выходит из головы.

«Михр-Бидад туда, Михр-Бидад сюда, — с обидой сказал себе щитоносец, покидая шатер. — Сами теперь боятся сунуться к Томруз. Вот Гау-Баруву не послали. А меня убьют саки — Курушу наплевать».

Неожиданная мысль испугала Михр-Бидада. Он даже остановился, пораженный смутным ощущением лжи, незаметно опутавшей его с тех пор, как он ездил в Задракарту. А может, и раньше…

Эге! Уж не подсунули ли Михр-Бидаду кислого уксуса вместо сладкого вина?

Однако воля царя есть воля царя. Придется, хочешь не хочешь, тащиться за Аранху.

…Саки встретили Михр-Бидада, размахивавшего в знак дружбы зеленой ветвью, и сопровождавших его телохранителей угрюмыми волчьими взглядами.

— Пятнистая смерть! — кричали дети.

«Что еще за смерть такая — пятнистая? — поежился Михр-Бидад. — И зверский же вид у этих саков. Нет, все-таки они не люди. Варвары, дикари».

Но тут персу вспомнились слова сакской девушки, сказанные у костра: «Дай бог, чтоб с твоей женой случилось такое…»

Страшно ему стало.

Какими глазами глядели бы персы на саков, если бы саки ворвались вот так в их страну и грозно подступили к стенам Пасаргад?

Михр-Бидад присматривался искоса к неприветливым, хмурым лицам туземных женщин и находил, к своему удивлению, в них немало знакомых черт — нежных черт, напоминающих о Фаризад.

Так что же?! Выходит, саки — тоже люди? О дайв! Непонятно все на свете.

— Успех и удача, — мрачно приветствовал он Томруз.

— У саков, здороваясь, говорят: «Мир и благополучие», — нахмурилась женщина. — Успех и удачу желают друг другу при встрече разбойники.

«Бе! Где мир, где благополучие?» — раздраженно подумал Михр-Бидад. Вслух он сказал строго:

— Ты оскорбила моего господина.

— Чем?

— Отказалась выйти за него замуж.

— «Если врагу не к чему придраться — скажет, что у твоей собаки хвост кривой».

— Мой государь благороден. Куруш, внук Чишпиша, взывает к разуму хозяйки степей. Пусть не прольется кровь. Так. Покорись царю царей по доброй воле — и саки обретут покой.