Явдат Ильясов - Пятнистая смерть

Крез понимал — великую Лидию не возродить из праха. Звезда Сфарды закатилась навсегда. Пройдет немного времени, и лидийцы утратят родной язык, обычаи, смешаются с другими народами. Исчезнет, как дым, даже название страны.

Лидия погибла. Но жив Крез! И жив перс Куруш. И Крез отомстит Курушу. Он знал, что день его придет. Он ждал год, три года, семнадцать лет. О, терпелив был Крез — терпелив, молчалив и зорок.

Он хорошо изучил Куруша.

И неплохо изучил саков — пусть понаслышке.

Кто, как не Крез, исподволь внушал все эти годы Курушу через Гау-Баруву: для того, чтобы окончательно сломить Запад, нужно сначала покорить Восток?

Внушал — и ждал. И наступил тот желанный день.

Семнадцать лет назад, готовясь к битве с персами, Крез вопросил оракула, что принесет эта битва. Лидийцы стояли по одну сторону реки Галис, персы — по другую. Как сейчас Куруш и Томруз на берегах Аранхи. Оракул ответил: «Царь, Галис перейдя, великое царство разрушит».

Какой царь? Конечно, я, Крез — решил Крез. Какое царство? Конечно, Персидское. Лидиец, очертя голову, ринулся через поток — и потерпел ужасающий разгром. После он горько упрекнул коварных жрецов за гнусную ложь. «Оракул не обманул тебя, — сказали жрецы-хитрецы. — Перейдя Галис, ты действительно разрушил великое царство — свое».

Пусть же Аранха станет Галисом для Куруша.

Крез хорошо обдумал, что скажет сейчас.

Когда-то он подражал сынам Эллады, говорил и писал на их языке. И даже молился греческим богам. Подарив мраморные колонны эллинскому храму в Эфесе, он велел, по греческому обычаю, высечь на их базах: «Царь Крез посвятил».

Теперь старик почти забыл не только эллинский, но и лидийский язык, зато отлично изъяснялся по-персидски.

Он начал с того, что передразнил Раносбата:

— «Перейдут, отойдем, обойдем…» Согласен ли я с тобою, мой сын Раносбат? Нет, не согласен!

Военачальники удивленно притихли. Они давно, а многие — никогда, не слышали его речей.

— Почему не согласен? — продолжал Крез. — Вот почему. Какой народ самый хитрый на земле? Саки. Разве не ясно, что они хотят нас подло обмануть? Ясно. Слушайте. Что случится, пока мы будем отступать на три дня пути? Саки уйдут на такое же расстояние. Сколько минует дней, пока мы сообразим, что нас провели? Еще три дня. Итак, сколько дней пути окажется между нами? Девять. А сколько дней понадобится, чтобы связать плоты вместе, навести мост и переправиться на правый берег? Не меньше пяти дней. Так? Следовательно, саки удалятся от Аранхи уже на сколько? На четырнадцать дней пути! Пока мы будем их догонять, они — что? — они уберутся еще дальше. Да! Надо уметь считать. За это время к ним успеют прийти на помощь — кто? — их друзья из Хорезма и Сугды. Придут? Обязательно придут. Между ними и саками, я слыхал, нет почти никакой разницы. Один язык, вера одна. Осядет сак на земле — вот он и сугд. Двинулся сугд в степь — вот он и сак. И Бактра может восстать. Да. Не ослы же, в самом деле, эти сугды и хорезмийцы? Поймут их разведчики, что не против кочевых саков мы тащим два десятка осадных башен, таранов и лестниц. У саков нет городов и крупных крепостей. Одни загоны для скота. Хорезмийцы поднимутся вверх по реке и отрежут нас от моста. Сугды ударят с востока. Бактры — с юга. Хорошо? Плохо. Не забывайте — мы явились в Туран не ради того, чтоб погибнуть бесславно, а ради того, чтоб победить со славой. Нужно сейчас же, не медля, начать сооружение моста! Сейчас же. Не медля. Начать. Настигнем Томруз, пока она недалеко! Лучше так будет или хуже? Лучше! Да. Лучше.

Крез умолк. Военачальники таращили глаза от изумления. Даже Гау-Барува с его искушенным разумом поразила столь глубокая рассудительность. Да! Да! Правильно говорит Крез.

— Хвала тебе, мой брат! — горячо воскликнул персидский царь, окрыленный помощью, пришедшей с совершенно неожиданной стороны. — Хватит болтать! — с яростью крикнул он приближенным. — Пора, наконец, спрятать языки и обнажить мечи! Мне предстоит совершить еще не один, и не два, и не три похода. Я хочу, с благоволения Ахурамазды, обратить в истинную веру весь мир. Но мир велик, а я стар. Поэтому я не могу топтаться здесь три года. Мы должны просверкнуть в Туране, как молния! С Томруз покончим за пятнадцать дней. Спустимся к Хорезму. С Аранхи перейдем на Яксарт, поднимемся к Сугде. Осенью мы должны вернуться домой. Помните — нас ждет Египет. Эй, начинайте наводить мост.

Осенью, добравшись до Парсы, истерзанный Виштаспа рассказывал Камбуджи и Хутаусе: