Владислав Глинка - Повесть о Сергее Непейцыне

В это время к ближнему солдату подошел, хромая, высокий плечистый мужчина в сером кафтане, но без шапки. Одна щека и русая борода были испачканы кровью. Он легко нес на плече юношу в разорванном на спине армяке, держа одной рукой под колени, перебросив через плечо бесчувственно мотавшиеся руки и голову.

— Пусти, служба! Надоть в спокой человека сложить, — просил он. — Может, отдышится еще…

Солдат ответил руганью и уперся в широкую грудь прикладом фузеи.

— Пусти сейчас! — гаркнул собеседник Сергея.

— Не велено, ваше благородие, — обернулся солдат.

— Пусти, я в ответе, — приказал штаб-офицер.

Мужчина бережно сложил свою ношу к его ногам.

— Меня по лбу плеткой, а его конями стоптали, — сказал он.

Принесенный был совсем молодой парень с едва пробившимися усами и бородкой. Лицо серое, без кровинки, глаза закрыты.

Новый знакомый Непейцына проворно опустился на колени, расстегнул рубаху, сунул под нее руку.

— Жив, — сказал он. — Водой бы его сбрызнуть, да и тебе, герой, не мешает лоб обмыть… Брат, что ли?

— Зачем? До нонешнего дня не видавши…

По дороге застучали копыта приближающегося галопом коня.

— Кто позволил сюда класть? Нашли место! — заорал краснолицый полицейский офицер, надвигаясь конем на Сергея.

Непейцын взмахнул тростью. Конь отпрянул в сторону.

— Ты мне ответишь! — закричал офицер, снова наезжая на Сергея.

— Чего орешь? — спокойно-начальственно обернулся к нему вставший с земли штаб-офицер.

— Кто такие? Самоуправничать?.. Я по приказу господина обер-полицмейстера! — выкрикивал всадник.

— Завтра и скажу графу Якову Александровичу, чтоб посадил тебя за грубиянство под арест, — посулил спаситель Сергея.

Угроза явно подействовала. Полицейский затянул поводья и растерянно смотрел на своего противника.

— Живо пошли сюда дрожки, — приказал тот, — да солдата нам на помощь расторопного!

Офицер ускакал, и очень скоро, нахлестывая лошадь, подъехал извозчик со стоявшим на подножке полицейским унтером.

— Дозволь, ваша милость, я еще в поле схожу, авось кого живого подберу, — сказал серый кафтан.

На опустевшем лугу, с которого съехали уже все драгуны, виднелось несколько неподвижных тел.

— Идем вместе. И ты, служивый, с нами, — приказал штаб-офицер. — А вас, сударь, прошу оборонять наши ретраншементы.

Вскоре они привели двоих — седобородого старика и пожилую женщину. Лица обоих были в кровоподтеках, одежда изорвана.

— Остальных уже не нам носить, — сказал, хмурясь, штаб-офицер и распорядился: — Сажай, Митяй, сих также на траву, а ты, ликтор, приведи еще дрожки, да живо!

За вторым извозчиком подскакал ставший крайне учтивым полицейский офицер:

— Куда прикажете отправлять вами призренных? — Он наотмашь снял шляпу.

— В гошпиталь сам отвезу, — ответил новый знакомец Сергея.

— Об одном прошу-с, чтобы задами, как сейчас государыня пожаловать изволят…

— Нарочно встречать поеду и доложу, какая у нее полиция…

— Токмо по приказу вышнего начальства, — забормотал всадник. — Не погубите, ваше превосходительство…

— А тех кто погубил? Чья злоба дурацкая? — Штаб-офицер кивнул на поле, — Ну, Митяй, рассаживай нашу команду. Своего крестника на руки бери. Он, кажись, в чувства приходит. А вы куда же? — повернулся он к Сергею. — Туалет ваш, ежели почистить, и на бал годен. Слышите, музыка самая развеселая…

— Да нет, какой бал. Я с вами, если позволите, и домой, на Васильевский.

Через полчаса, сдав избитых людей лекарю в Конном полку и простившись с Дмитрием, которому оказалось нужным только умыться, новые знакомые на одном из ванек подъезжали к Литейному. У ворот стояли обыватели, глядя в сторону дворца Потемкина, ожидали фейерверка. Глухо доносилась оттуда пушечная пальба — аккомпанемент хвалебной кантате, которая пелась приехавшей государыне.

— Что поделаешь? Так было, так будет, — сказал спутник Сергея. — Ave, Caesar!.. Одних за попытку повеселиться завтра в гроб заколотят, а другие в двух шагах от того поля по паркетам скользят. Радостно хоть, что такие Дмитрии на Руси есть. Подумал из сумятицы смертной незнакомого парня вытащить. Ведь самого с ног сбить да затоптать могли, ничего, что геркулес настоящий. А кто его в заповедях человечности наставлял? Сторожем ночным у купца какого-то служит. А как нес красиво! Чисто Менелай с телом Патрокла…

Сергей усмехнулся.

— Что вы? — спросил штаб-офицер. — Вам похоже не показалось? Или что я мужика с древним героем сравнил?