Владислав Глинка - Дорогой чести

Непейцын, помня наказ генерала, не рассказывал об этом разговоре Захаве, хотя нередко подмывало передать лестные отзывы начальника. А вскоре пришли такие общероссийские и личные новости, что все касавшееся мирного времени отошло на задний план.

Аврора Богдановна, понятно, не писала Непейцыну, но генеральша Чичерина сказала, что дела ее приятельницы пока только усложнились, — один из пасынков уехал в полк, стоящий в Литве, другой требует от мачехи наличных денег, а вопрос о пенсии может еще долго не разрешиться, раз государь вот-вот отправится к армии.

В ноябре объявили манифест о войне с французами и второй — о наборе небывалого шестисоттысячного ополчения, или, как его называли в манифесте, милиции. Началась страшная суматоха, в которой генерал Чичерин, как старший военный начальник в губернии, должен был принять деятельное участие. Избирались помещения для квартирования ополченцев, формировались канцелярии и штабы. На улицах, в лавках и трактирах галдели приехавшие из деревень старые или отставленные от службы господа дворяне, ныне жаждавшие стать ополченскими офицерами и уже сшившие себе мундиры с зелеными воротниками и нацепившие на шляпы зеленые плюмажи. Непейцыну было приказано выделить из роты лучших унтер-офицеров и разослать для обучения ополченцев в ближние к городу дружины. Потом для обучения уже офицеров уставным тонкостям отбыл из роты лучший строевик, капитан Козлов, недавно переведенный из полевых войск. Сергею Васильевичу приходилось изворачиваться с нарядом — недостаток шестнадцати унтеров и ефрейторов очень чувствовался. В те же дни был откомандирован в один из ополченских штабов и комиссионер Захаво. Он пропадал там допоздна, пытаясь навести порядок, а по вечерам отводил душу у Непейцына, браня милиционное начальство за бестолковые распоряжения и почти неприкрытое присвоение денег, отпускаемых на продовольствие и обмундирование ополченцев. И тут же вскоре, заставив померкнуть все неурядицы, внесенные в жизнь ополчением, пришла эстафета, что в ближние дни завод посетит сам генерал-инспектор артиллерии граф Аракчеев.

Последнюю новость Сергею Васильевичу сообщил в канцелярии завода бухгалтер Тумановский. Он вышел из кабинета начальника, около дверей которого ожидал приема Непейцын.

— Хочу кой о чем вас упредить, изучив по прежней службе нрав их сиятельства, — закончил свое сообщение бухгалтер. — После его превосходительства явите милость заглянуть в мое отделение.

— Ни сам близко знаю характер графа, немало лет с ним бок о бок учившись, — ответил Непейцын, которому желание наставлять его показалось неуместным.

— Вы изволили знать их сиятельство дитёй, а теперь они, ставши сановником, и бессомненно совсем другие, — не смутился резкостью ответа Тумановский. — Потому и буду поджидать вас, Сергей Васильевич.

Генерал Чичерин повторил ту же новость и просил Непейцына быть готовым к смотру людей, помещений, цейхгаузов роты.

— Граф, сказывают, во все вникает — с фрунтового учения до уборки нечистот.

— Наше учение вряд ли графу приглянется, когда капитана Козлова и лучших унтеров в роте нет, — доложил Сергей Васильевич.

— И то верно! Отзовите завтра же всех к своим местам, — приказал Чичерин. — А уедет, тотчас их ополчению возвратим.

Спускаясь по лестнице со второго этажа, где помещался кабинет генерала, Сергей Васильевич думал, что нужно, пожалуй, выслушать бухгалтера. Человек не из самых располагающих, но, очевидно, к нему доброжелательный и деловой. Передавали, что счетную часть знает совершенно и быстро во всем разобрался, хотя сдавать ее за смертью предшественника было некому. Так же быстро сумел обставить казенную квартиру — разузнал, у кого продается подержанная мебель, и, слышно, купил задешево немало предметов. Уже выписал жену с детьми, так что через полтора месяца после приезда готовится справлять новоселье.

Сергей Васильевич был на нижней ступеньке, когда дверь счетного отделения отворилась и вышел Тумановский, в шляпе и шинели.

— В казармы изволите идти или домой?

— В казармы.

— Вот и хорошо-с, я вас провожу несколько…

— А вы куда же?

— Домой-с, достопочтенный Сергей Васильевич, перекусить, раз полдень наступил. А ежели бы вы, мимо идучи, зашли к нам запросто, то немалое удовольствие доставите жене моей, которая про вас наслышана. Я ведь не забыл-с, кто первым в сем городе оказал мне гостеприимство, — болтал Тумановский. — Мы вас нонче не задержим, мигом за стол без лишних церемоний, закусите и направляйтесь далее по делам-с. А на новоселье буду просить уже после графского смотра, с облегченным, так сказать, сердцем.