Мирмухсин Мирсаидов - Зодчий

Старый грузинский мастер Джорджи, тот, что трудился на постройке медресе Мирзо Байсункур и восхищал зодчего своей сметливостью, талантом и огромным опытом, после отъезда Наджмеддина Бухари неоднократно обращался к властям с просьбой отпустить его в Самарканд, где, по слухам, находилось много его соотечественников. Наконец разрешение было получено, и он вместе с женой и сыном, после изнурительного пути, обосновался в Самарканде в христианском квартале, где жили грузины и карабахские пленники. «Если уж и жить на чужбине, — думал старый мастер, — то хоть среди своих», А главное, сбылась его мечта — уйти из-под неусыпного надзора Ибрагима Султана под покровительство славившегося своим благородством и и любовью к людям науки и искусства Мирзы Улугбека. Да и многие мастера, поэты и зодчие начали покидать Хорасан, бросали Герат. Властям было не очень-то по душе это массовое переселение. И хотя нелегок был путь в Мавераннахр, хотя путников ждали все мытарства дальней дороги, они готовы были стерпеть их и словно мотыльки летели на огонек Самарканда. А после того, что случилось с Наджмеддином Бухари, разрешения уехать запросили многие и многие. И теперь не одни лишь придворные, но и сам Шахрух задумался над тем, почему это ученый люд покидает Хорасан и устремляется в Мавераннахр? Уж не повинен ли в этом повелитель Самарканда — старший его сын Мухаммад Тарагай? И Шахрух, решив проверить свои подозрения, время от времени призывал к себе высоких должностных лиц, принадлежащих к самаркандскому двору, — почти все это были сплошь его люди, которыми он позаботился окружить сына. Шахрух вообще любил всюду иметь своих людей, дабы всегда быть в курсе всего происходящего. Осторожность никогда не помешает, считал он, а уж расправиться с теми, кто ему изменит, дело несложное. Куда сложнее приструнить или совсем убрать этих ученых, которые только вносят смуту и грозят поколебать веру простого люда в могущество власти тимуридов, ту перу, что завоёвана была не так-то легко и не так-то просто. Только теперь Шахрух и его приближенные поняли, что совершили ошибку, выслав из Хорасана зодчего Наджмеддина. Лучше было бы повременить, а потом тихо, без шума убрать его… Но никто как-то не подумал о последствиях… Проморгали! Вот оно, единственное правильное слово, — проморгали. А все это Ибрагим Султан со своей вечной спешкой, не терпелось ему отделаться от зодчего, которого он ненавидел.

Погруженный в свои думы, Мирза Улугбек заставил себя улыбнуться и взглянул на зодчего. Об этой трагедии христианского квартала ему уже напоминали дважды. Его ученик и близкий друг Али Кошчи тоже сказал ему об этом. Сказал резко, прямо в лицо.

— Пусть господь нас простит, — начал Улугбек, — мы беседуем сейчас с вами как зодчий с астрономом. И я очень сожалею о казни вашего сына. Но, видать, такова воля аллаха. Я молю всевышнего ниспослать вам силы, терпение и смирение… Вот рядом с вами сидит господин Исмаил ибн-Тахир Исфагани. И мы надеемся, что вы, господин зодчий, уважите нашу просьбу. Господин Исфагани давно мечтает работать под вашим началом. Если вы, конечно, согласитесь на это. Я надеюсь в скором времени увидеть вас в Самарканде, ознакомиться с вашими проектами. Господин Исфагани тоже, очевидно, приедет в Самарканд…

А теперь мы просим позволения у уважаемого нашего читателя напомнить ему две-три страницы истории.

Как известно, в девятьсот девяносто пятом году но христианскому летосчислению в Хорасане и Мавераннахре происходили важные политические события: нападение саманидов на империю караханидов потрясло основы государства и привело к его упадку. В ту пору самым крупным городом в Мавераннахре считалась Бухара, а в Хорезме — Кат. Именно они дали миру гениев — Абу-Райхана Бируни, Абу Али Ибн Сину и великолепного Наршахи. А еще задолго до того, во времена Сиявуша и его тестя Афрасиаба, простроивших Кухиндуз, на этой земле была создана священная книга огнепоклонников «Авеста». Подобно звездам вокруг луны, под сиянием Бухары сверкали в ту эпоху города Самарканд, Кеш, Накшаб, Гурганч, Кат, Газна и Исфаган. В 1220 году по христианскому летосчислению на Бухару напали монголы. Военачальник Бухары Инанчхан Огиль, покинув город Хаджиб, бежал в Ургенч. Чингисхан с сыном Тули вошел в Бухару. Но четыреста бухарских воинов, накрепко закрыв ворота цитадели, отважно сражались с врагом целых двенадцать дней. Чингисхан начисто разграбил город, захватил богатую добычу — золото, серебро, драгоценности — и отправился дальше, оставив в Бухаре своего наместника и отряд войск, опьянённый успехом, не помня себя от радости, что Мухаммад Хорезмшах, мнивший себя вторым Александром Македонским, бежал, а шейхи и духовенство безропотно вручили завоевателю все двенадцать ключей от ворот Бухары, Чингисхан двинулся на Самарканд. Но наместник, оставленный Чингисханом в Бухаре, чувствуя свою безнаказанность, бесчинствовал как ночной тать, грабил жителей города, вместе со своими воинами насиловал женщин — словом, зверствовал так, что люди, не выдержав, убили его.