Болеслав Прус - Фараон

— Кажется, государь собирается просить у нас мира, — сказал, усмехаясь, один из номархов.

— Сомневаюсь, — ответил Мефрес.

Херихор взошел на пилон.

Это ему сигнализировали из дворца. Вскоре он вернулся и обратился к собравшимся:

— Наш молодой жрец справился очень хорошо… Сюда едет Тутмос, с несколькими десятками добровольцев, чтобы арестовать нас или убить.

— А ты еще позволяешь себе заступаться за Рамсеса! — крикнул Мефрес.

— Заступаться я должен и буду, потому что дал в этом торжественную клятву царице… Если бы не досточтимая дочь святого Аменхотепа, наше положение не было бы таким, как оно есть.

— Ну, а я не давал клятвы! — отозвался Мефрес и покинул залу.

— Что это он задумал? — спросил один из номархов.

— Старик окончательно впал в детство, — ответил Херихор, пожимая плечами.

Около шести часов вечера гвардейский отряд, не задерживаемый никем, подъехал к храму Птаха, и начальник его постучался в ворота, которые ему тотчас же открыли. Это был Тутмос со своими добровольцами.

Когда главнокомандующий вошел во двор храма, он удивился, видя, что навстречу ему шествует Херихор в митре Аменхотепа, окруженный одними жрецами.

— Что тебе надо, сын мой? — спросил верховный жрец главнокомандующего, несколько смущенного такой обстановкой. Но Тутмос быстро овладел собой и ответил:

— Херихор! Верховный жрец Амона Фиванского! На основании писем, которые ты писал Саргону, ассирийскому наместнику, — эти письма сейчас со мной, — ты обвиняешься в государственной измене и должен дать ответ перед фараоном.

— Если молодой царь, — спокойно ответил Херихор, — хочет уяснить себе цели, которыми руководился в своей политике вечно живущий Рамсес Двенадцатый, пусть явится в нашу верховную коллегию; он получит там объяснения.

— Предлагаю тебе немедленно следовать за мною, если ты не хочешь, чтобы тебя заставили! — крикнул Тутмос.

— Сын мой, молю богов, чтобы они охранили тебя от совершения насилия и от наказания, какого ты заслуживаешь.

— Ты идешь? — спросил Тутмос.

— Я жду Рамсеса сюда, — ответил Херихор.

— Тогда оставайся и жди, обманщик! — воскликнул Тутмос. И с этими словами извлек меч и бросился на Херихора. В ту же минуту стоявший за ним Эннана поднял секиру и изо всех сил ударил Тутмоса между шеей и правой ключицей так, что кровь брызнула во все стороны. Любимец фараона пал на землю, рассеченный почти надвое.

Несколько солдат со склоненными копьями бросились на Эннану, но после короткой борьбы со своими однополчанами пали. Из добровольцев три четверти были подкуплены жрецами.

— Да живет вечно святейший Херихор — наш повелитель! — воскликнул Эннана, размахивая окровавленной секирой.

— Да живет он вечно! — повторили солдаты и жрецы, и все пали ниц. Достойнейший Херихор воздел руки и благословил их.

Покинув двор храма, Мефрес спустился в подземелье, где содержался Ликон. Верховный жрец сразу же у входа вынул хрустальный шарик, при виде которого грек впал в ярость.

— Чтоб вас земля поглотила! Чтоб ваши трупы не знали покоя! — бормотал Ликон. Наконец он стих и заснул.

— Возьми это оружие, — сказал Мефрес, подавая греку кинжал с узким лезвием, — возьми этот кинжал и иди в дворцовый сад… Стань в чаще смоковниц и поджидай того, кто отнял у тебя и соблазнил Каму…

Ликон в бессильной злобе заскрежетал зубами.

— А когда увидишь его — проснись, — закончил Мефрес.

Он быстро накинул на грека офицерский плащ с капюшоном, шепнул ему на ухо пароль и вывел его из подземелья через потайную калитку храма на безлюдную улицу.

Затем Мефрес с быстротою юноши взобрался на верхушку пилона и, взяв в руки несколько разноцветных флажков, стал подавать сигналы в направлении дворца фараона. Его, очевидно, заметили и поняли, ибо на пергаментном лице верховного жреца появилась мерзкая улыбка. Мефрес сложил флажки, покинул террасу пилона и медленно стал спускаться вниз. Когда он был уже на втором этаже, его внезапно окружило несколько человек в коричневых плащах, которыми они прикрывали кафтаны в черную и белую полосу.

— Вот он, достойнейший Мефрес, — сказал один из них; все трое опустились на колени перед верховным жрецом, который машинально поднял руку для благословения, но вдруг опомнился и спросил:

— Кто вы такие?

— Хранители Лабиринта.

— Отчего же вы преградили мне дорогу? — сказал он, и у него задрожали руки и тонкие губы.

— Нам незачем тебе напоминать, святой муж, — сказал один из хранителей, не вставая с колен, — что несколько дней назад ты был в Лабиринте и знаешь путь туда так же хорошо, как мы, хотя ты и не посвящен… Но ты слишком мудр, чтобы не знать наших прав в подобных случаях.