Кристиан Жак - Сын Солнца

— Каковы ваши предположения?

— У меня их нет, но я очень обеспокоен.

Золото пустынь поступало в храмы. «Плоть богов», нетленный материал и символ вечной жизни, оно придавало произведениям мастеров несравненный блеск. Государство же использовало его как средство оплаты за некоторые привозные товары или в качестве дипломатических подношений иноземным правителям для поддержания мира. Нарушения в добыче драгоценного металла были недопустимы.

— Что вы предлагаете? — спросил Фараон у главы стражи пустыни.

— Незамедлительно послать туда армию.

— Я возглавлю поход, — объявил Сети, — и соправитель будет сопровождать меня.

Большой Совет одобрил это решение. Шенар, поостерегшийся вступать в обсуждение, сказал брату после Совета несколько вдохновляющих фраз и пообещал заниматься его делами, которые он снова передаст ему сразу после его возвращения.

В девятый год царствования Сети, в двадцатый день третьего месяца походное войско в четыреста воинов под личным командованием Фараона и его соправителя двигалось по знойной пустыне, к северу от города Эдфу и в сотне километров на юг от дороги, ведущей к карьерам Уади Хаммамат. Оно приближалось к Уади Миа, последней точке, откуда в Мемфис из отряда был послан гонец.

В тексте послания, самом обыкновенном, не содержалось ничего настораживающего. Настрой золотоискателей был прекрасным, равно как и состояние здоровья всех путешественников. Писец не отмечал никаких происшествий.

Сети держал войско в боевой готовности днем и ночью. Несмотря на спокойствие Главы стражи пустыни, присоединившегося к отряду со своими лучшими людьми, он опасался неожиданного нападения бедуинов, пришедших с полуострова Синай. Их законом были грабеж и убийство. Во власти внезапного безумия, их вожаки совершали самые варварские и жестокие деяния.

— Что ты ощущаешь, Рамзес?

— Пустыня великолепна, но мне тревожно.

— Что ты видишь за этими дюнами?

Рамзес сосредоточился. У Сети был опять тот же странный, почти сверхъестественный взгляд, которым он увидел в Ассуане новое месторождение гранита.

— Перед моими глазами встает преграда… За этими холмами — пустота.

— Да, пустота. Пустота ужасной смерти.

Рамзес вздрогнул.

— Там бедуины?

— Нет, более коварный и более безжалостный противник.

— Нужно готовиться к бою?

— Нет, это бесполезно.

Рамзес совладал со страхом, сжимавшим ему горло. Жертвой какого врага стали золотоискатели? Если это чудовища пустыни, как считала большая часть воинов, то никакая человеческая армия не была в силах совладать с ними. Эти крылатые хищники с огромными когтями разрывали свою добычу, не давая ей времени для защиты.

Перед тем, как взойти на дюну, кони, ослы и люди утолили жажду. Невыносимая жара вынуждала к частым остановкам, и запасы воды подходили к концу. Меньше, чем в трех километрах был большой колодец, где можно будет наполнить бурдюки.

За три часа до заката снова пустились в путь и перешли дюну без особого труда. Вскоре вдали показался и колодец. Строение из высоких камней прилегало к склону горы, в чреве которой находилось золото.

Золотоискатели и охранявшая их стража не исчезли. Они все были тут, вокруг колодца, они лежали на горячем песке, лицом к земле или подставив его солнцу.

Из их открытых ртов торчали кроваво-красные языки.

Ни один из них не выжил.

Не будь с ними Фараона, большинство воинов при виде этой картины обратились бы в бегство, но Сети приказал поставить палатки и выставить охрану, как если бы находился под угрозой неизбежного штурма. Потом он приказал вырыть могилы, в которых погребли несчастных. Дорожные циновки служили им саваном, и сам Фараон произнес обрядовые формулы для перехода в иной мир и последующего Воскресения.

Похоронный обряд в безмятежных лучах заходящего солнца успокоил воинов. Походный врачеватель подошел к Сети.

— В чем причина смерти? — спросил Фараон.

— Жажда, Ваша Величество.

Фараон немедленно отправился к колодцу, который охраняли люди из его личной стражи. В лагере все надеялись отведать прохладной живительной влаги. Большой колодец был завален камнями до самого края.

— Давайте очистим его, — предложил Рамзес.

Сети согласился.

Личная охрана Фараона с пылом принялась за работу. Не стоило вносить смятение в ряды его войска. Людская цепочка работала с огромной отдачей. Рамзес задавал ритм и поддерживал временами спадающее воодушевление.