Илья Драган - Николай Крылов

Эта короткая весточка с фронта принесла душевное успокоение. После нее и раны стали затягиваться быстрее. А через некоторое время появилась потребность и осмыслить то, что пережил он в последний год, находясь на посту командующего 5-й армией...

20 ноября 1944 года Крылова выписали из госпиталя. От длительного отпуска, положенного ему после сложной операции, Николай Иванович отказался, пробыл дома с женой и сыном лишь неделю и уехал на фронт. Ровно через два месяца после своего вынужденного отлета в Москву он вновь оказался в небольшом населенном пункте на самой границе Восточной Пруссии, где располагался штаб 3-го Белорусского фронта. Не обращая внимания на предостережение заботливого Володи Ковтуна, который, оберегая командарма не только от нагрузок, но и от холода, постелил на сиденье толстенный постовой тулуп, Крылов решил пройти весь путь пешком. Иван Данилович Черняховский вышел из кабинета навстречу.

— Думал, приедешь, заставлю тебя недельку-другую отдохнуть, — говорил он, крепко пожимая Крылову руку. — А ты вон какой молодец! Хоть сразу в строи ставь.

Черняховский без вступления сразу стал рассказывать о положении на фронте и задачах на ближайшее время.

— Наше октябрьское наступление, и ты, Николай Иванович, хорошо это понимаешь, не достигло тех целей, которые мы ставили. Оно явилось как бы стратегической разведкой. Кроме того, фронт отвлек на себя свыше восьми дивизий и около полутысячи танков. Так что успехи есть, и немалые. И все же характер боев убедил не только Военный совет фронта, но и Ставку в том, что покончить с прусской группировкой одному лишь нашему фронту не под силу. Тем более что немцы после октябрьского поражения не сидят сложа руки. Они еще больше усовершенствовали оборону, подтянули резервы и свежие войска. Сейчас в Восточной Пруссии обороняются третья танковая, четвертая и частично вторая полевые армии, которые входят в группу «Центр». Кстати, — заметил с улыбкой Иван Данилович, — а ведь с командующим этой группы вы знакомы.

— Как знакомы? — удивился Крылов.

— Очень просто. Ты громил его в Белоруссии, под Витебском.

— Рейнгард, — догадался Николай Иванович.

— Да, генерал-полковник Рейнгард, — подтвердил Черняховский. — Тогда он командовал армией, а теперь Гитлер повысил его, назначил командующим группы армий «Центр». Вот его-то нам и надо перехитрить, а его войска разгромить.

Иван Данилович посерьезнел:

— К разгрому этой группировки Ставка привлекает теперь два фронта — наш и 2-й Белорусский Рокоссовского. Перед нашим фронтом обороняются два армейских и два танковых корпуса. Это в общей сложности шестнадцать пехотных и две танковые дивизии, которые и образуют тильзитско-инстербургскую группировку. Конкретная же задача, которая стоит перед фронтом, — на десятый-шестиадцатый день овладеть рубежом Немонен, Даркемен, Гольдап...

Крылов удивленно взглянул и утвердительно кивнул. Черняховский поймал этот взгляд и утвердительно сказал:

— Не удивляйся, Николай Ивапович. Именно Немонен, Даркемен, Гольдап. Хотя мы находимся с ним ближе на целых тридцать километров, чем в октябре, но ближайшая задача фронта остается той же, что и в сентябрьском наступлении. Тогда мы планировали пройти семьдесят километров, а не прошли и половины. Вот из этого мы и исходим, планируя фронтовую операцию. Ведь там, дальше, на этих оставшихся сорока километрах, оборона не слабее, а, пожалуй, посильнее, чем та, что мы прорывали в октябре.

Черняховский помолчал немного, а потом продолжил:

— Пятой армии мы отводим, как и прежде, ведущую роль. Она должна нанести рассекающий удар в центре ударной группировки фронта.

По тому, как легко произносил командующий фронтом трудные немецкие названия, Крылов понял, что тот не один час провел за картой, планируя будущую операцию. Он сказал об этом Черняховскому, и тот, улыбнувшись, ответил:

— Да, поломать голову пришлось. Задача не из легких. И тебе, Николай Иванович, советую продумать все основательно, без спешки. Время у вас есть. Директиву на наступление получишь, как минимум, в конце декабря.

Черняховский, вглядываясь в побледневшее лицо Крылова, в его усталые глаза, на прощание сказал:

— Рановато все-таки тебе, Николай Иванович, в строй становиться. Вижу теперь, что не мешало бы еще сил поднабраться.

Уловив протестующий жест Крылова, он покачал головой:

— Знаю, знаю, тебя не удержишь. Но все же хотя бы на первых порах не перегружай себя.