Федор Зарин-Несвицкий - Тайна поповского сына

А в это время Сеня сидел на кухне, и тяжелая тоска угнетала его. Всю дорогу о нем никто не думал, никто не вспоминал.

Артемий Никитич был очень озабочен.

Настя и Астафьев, по-видимому, были заняты только друг другом.

Одна Марья Ивановна, со свойственной ей заботливостью и добротой, иногда звала его к своему столу, спрашивала о здоровье.

Но Сеня сам чуждался теперь их общества. Как-то вдруг он стал лишним.

«Ничего, — утешал он себя, — может, и я пригожусь. Не может того быть, чтоб не оценили… Поймут… А там и деньги, и знатность, и слава.

Что же теперь предпринять?

Вот перед ним столица, где живут знатные, богатые всемогущие люди. От одного слова их зависит его судьба. Но куда обратиться? Прежде всего, попросить Астафьева поговорить с Розенбергом, чтобы тот, в свою очередь, поговорил со своим родственником, математиком академиком Эйлером, а там видно будет, что делать».

Сене было тяжело жить вместе с Кочкаревыми. Он узнал, что они уже нашли дом.

В качестве кого он будет жить у них? В деревне он жил отдельно, был самостоятелен. Но здесь.

Жить, как ровня, он не мог. У них здесь, наверное, заведутся знатные знакомства, жить среди прислуги и дворовых или приживальщиком он тоже не мог, для этого он был слишком самолюбив.

Он знал, что у матери было скоплено немного деньжонок, и решил поговорить с ней.

Арина ахнула, когда узнала, что Сеня хочет жить отдельно. Она никак не могла понять, отчего ему не жить вместе, когда у боярина и так столько людей.

— Не объешь, — говорила она, — да и боярин с боярыней люди душевные.

Но Сеня упорно стоял на своем, и так как Арина очень любила его, то и отдала ему с охотой все свои сбережения, прибавив, крестя и целуя его:

— Ведь для тебя же и берегла, золотой мой.

Всех сбережений оказалось целых 20 рублей серебром. Растроганный Сеня со слезами на глазах целовал ее худое морщинистое лицо и говорил:

— Матушка, дорогая, ты еще не знаешь меня. Погоди немного, мы знатно заживем.

Артемий Никитич нисколько не удивился желанию Сени. Он понял его чувства.

— Ну что ж, с Богом, Сеня, — сказал он. — Мне Настенька говорила, что ты какую-то махину выдумал, чудо, говорит.

Сеня вспыхнул.

— Теперь, видишь, я очень занят, — продолжал Кочкарев, — вот как перееду, устроюсь, приходи, покажешь тогда махину, потолкуем, в чем в силах помогу, сам знаешь, люблю тебя. А пока на вот, возьми, — закончил Кочкарев, подавая ему несколько золотых.

— Нет, нет, Артемий Никитич, — замахал руками смущенный Сеня.

Кочкарев строго посмотрел на него.

— Я тебе не чужой, Сеня, — проговорил он, — да и потом тебе деньги могут понадобиться на твою же махину. На же, бери. Разбогатеешь — отдашь.

Сене стало стыдно. Словно он хотел обидеть Кочкарева своим отказом.

— Вы мне и так и жизнь, и свет показали, Артемий Никитич, — с чувством произнес он, — жизни мало, чтобы за все отблагодарить вас. Вы узнаете, узнаете…

У Сени стояли на глазах слезы, и он умолк.

— Ну, ну, — проговорил сам взволнованный Кочкарев. — Полно, полно!

И он обнял Сеню.

В тот же день Сеня отправился на поиски квартиры. В самом городе, как он слышал, квартиры стоили дорого, и потому он решил поискать ее в каком-нибудь предместье.

Больше всего хотелось ему найти с этой стороны, где-нибудь в Аничковской слободе, потому что тут по Невской перспективе было совсем недалеко до Зеленого моста. Но если тут не удастся, — отправится на Петербургскую сторону по речке Карповке или на Васильевский остров, который за 13 линией считался уже за чертой города.

На месте нынешнего Загородного проспекта тянулась широкая просека. По ней и направился Сеня. Направо и налево шли такие же просеки, впоследствии ставшие улицами. Сеня повернул к Фонтанке. Около того места, где теперь министерство внутренних дел, Сене приглянулся небольшой хорошенький домик.

По другой стороне Фонтанки стояли дачи вельмож, а на этой стороне, от самого Аничкова моста до Чернышева, тогда еще не имевшего никакого названия, тянулся лесной двор купца Лукьянова. Кроме спокойного соседства, домик прельстил Сеню еще и тем, что за ним простирался большой ровный двор, с пристройками и сараями, очень удобный для работ и опытов. Кроме того, двор был обнесен высоким забором. И еще преимуществом этого места было то, что только обогнешь двор купца Лукьянова, как сразу выйдешь на Невскую перспективу, а там до Зеленого моста рукой подать.