Михаил Каратеев - Русь и Орда

Однако, поуспокоившись, он вспомнил, с каким выражением лица Фейзула слушала Хисара, и мысль его сразу ударилась в противоположную крайность: этот человек имеет над ней какую-то непонятную власть, он ей угрожает, и именно от него нужна ей защита. Может быть, она сегодня и пришла на то место в надежде, что туда явится он, Василий, и она расскажет ему все, как обещала! А Хисар ее подстерег… Конечно, это так! Не может такая девушка любить этого дрянного, злобного человека, по возрасту годящегося ей в отцы! Надо будет завтра же встретиться с Фейзулой и во что бы то ни стало поговорить с ней начистоту.

Заснув с этой мыслью, Василий, против обыкновения, проснулся поздно и, приведя себя в порядок, тотчас отправился на вчерашнее место, думая, что, если Фейзула приходила туда, надеясь на встречу с ним, она придет и сегодня, ибо видела, что он тоже ищет этой встречи. Но ее там не оказалось.

Тщетно прождав около часу, он за кустами подошел к стойбищу Чимтая и, оставаясь невидимым, долго еще высматривал, не появится ли Фейзула из какого-нибудь шатра. Потеряв наконец всякую надежду и собираясь уже возвращаться домой, он вдруг увидел ханум Кичик, шедшую к кибитке, которая стояла в нескольких шагах от того места, где он скрывался. Вспомнив, что Кичик близкая подруга Фейзулы, и чувствуя к этой женщине симпатию и доверие, Василий, недолго думая, вышел из-за кустов и направился прямо к ней.

— Привет тебе, достойнейшая и благородная ханум, — сказал он, почтительно поклонившись молодой женщине.

— Это ты, князь?! — с удивлением воскликнула Кичик. — Что ты здесь делаешь? Если подстерегал меня, то смотри, мой муж ревнив, как два шайтана! — со смехом добавила она.

— Прости меня, ханум, если я зря подвергаю тебя такой опасности, — ответил Василий, невольно и сам впадая в шутливый тон. — Я бы никогда не осмелился поднять свой недостойный взор на прекраснейшую и добродетельную жену почтенного Туй-ходжи-оглана. Меня привела сюда иная причина.

— Какая же? — с любопытством спросила Кичик.

— Я надеюсь на твою скромность, ханум, и на то, что ты не истолкуешь дурно моих намерений: я хотел увидеть Фейзулу.

— Вот как! — удивленно протянула Кичик. — Какими же побуждениями вызвано это не совсем обычное желание?

— Верь мне, ханум, — самыми чистыми! Я заметил, что последние дни она была очень печальна. И подумал: может быть, с нею случилась какая-то беда и ей нужна помощь друга.

— Ах, ты все-таки заметил, что последние дни она. была печальна? — с легкой насмешкой в голосе спросила Кичик. — Ты очень наблюдателен. Может быть, ты понял также, почему она была печальна?

— Этого я не знаю, ханум, и именно это я хотел бы выяснить. Не могла бы ты оказать мне милость и позвать сюда на минутку Фейзулу? Если тебе моя просьба кажется нескромной, прошу и тебя возвратиться: я буду говорить при тебе.

— Фейзула выйти не может, — после короткого раздумья ответила Кичик. — Она больна и лежит в своем шатре.

— Она больна?! — с тревогой воскликнул Василий. — Что с нею приключилось, ханум?

— О, ничего опасного, — ответила Кичик, взглянув на него потеплевшим взглядом. — Просто она много плакала, и у нее голова болит. Это скоро пройдет. Но для того, чтобы узнать причину ее печали и слез, тебе вовсе не нужно с нею видеться. Все это я могу объяснить тебе гораздо лучше, чем она сама.

— Сделай такую милость, добрейшая ханум!

— Так слушай: к Фейзуле сватается хан Хисар. Он уже два раза говорил ей о своей любви и о том, что хочет просить у Чимтая ее руки. И если он до сих пор этого не сделал, то лишь потому, что надеется сначала уломать Фейзулу: он боится, что Чимтай не отдаст ему дочь без ее согласия. Но Чимтай ее ни о чем не спросит, и Фейзула это знает. Хисар-мурза хорошая партия: он очень высокого рода и, вероятно, будет царствовать в Мавераннахре. Если он попросит Фейзулу в жены, Чимтай ему не откажет и свое обещание сдержит, что бы потом ни случилось: он честен и упрям как бык! Понимаешь теперь?

— Не совсем: почему же Фейзула так убивается, если Хисар столь завидный жених? Будет она царицей Мавераннахра, — с горечью добавил Василий.

— Потому убивается, что любит другого, — строго сказала Кичик.

— А этот другой?

— А этот другой или слеп, или не считает Фейзулу достойной своего внимания.

— Кто же этот ротозей? — пробормотал Василий.

— Я думала, что вы, русские, умнее! — расхохотавшись, ответила Кичик.

— Погоди, ханум! Что ты хочешь этим сказать?! — воскликнул пораженный Василий.