Василий Седугин - Князья Русс, Чех и Лех. Славянское братство

Луцилла была второй женой Аврелия. Первая, не выдержав скучной и однообразной жизни в Виндобоне, оставила мужу двух детей, сбежала в Рим к отцу-сенатору и бросилась в омут столичных пиров и развлечений. Аврелий вновь женился на местной красавице из семьи торговца, которой не исполнилось и семнадцати лет; у римлян это считалось ранним браком, потому что они старались выдавать своих дочерей в 20–22 года.

Хозяева уселись за стол на помосте, пир начался. На каждом столе стояли кувшины с вином, солонка и уксусник. Рабы разносили блюда с разнообразной едой, гости сами себе накладывали кушанье в тарелки, мелкие и глубокие. Сначала были поданы устрицы разных сортов, морские ежи, улитки, дрозды со спаржей, откормленные куры, обжаренные в муке. Затем принесли рыбные блюда, кабанью голову, свиное вымя, жареных уток, зайцев…

Русс выпил бокал вина и сразу запьянел. Ему вдруг стало легко и радостно, все люди стали казаться приятными и чуть ли не родными. Он сидел и блаженно улыбался.

Но вот на помост вышел флейтист и сыграл короткую мелодию, привлекая к себе внимание гостей. Когда шум в зале немного стих, поднялся поэт и стал читать свои стихи. Хотя его слова хорошо были слышны, Русс почти ничего не понял. Все его внимание было сосредоточено на Луцилле. Она стала казаться ему еще краше, почти богиней. Ему доставляло огромное наслаждение смотреть на нее, ни о чем не думая. Смотреть и восхищаться, словно какой-то необыкновенной картиной талантливого художника.

— Ты почему ничего не ешь? — спросил Чех.

Русс удивленно посмотрел на него, будто вернулся из какого-то иного мира. И тут же почувствовал голод в желудке.

— Ешь, а то быстро запьянеешь и не досидишь до конца торжества.

Русс мановением руки позвал к себе раба, с его блюда положил себе жареного дрозда и пару ложек соленых грибочков, отрезал кусок от бока молочного поросенка и принялся за еду, искоса наблюдая за окружающими. К Чеху подошла Флавия, они занялись друг другом. Чех почти не пил, зато подруга часто наливала себе вина, быстро запьянела, лицо ее раскраснелось, она громко хохотала, почти беспрерывно что-то говорила, запрокинув голову. И впервые Руссу почему-то стало жаль брата. Все-то у него было на месте, ничего он никогда не перелишит, ничего не упустит, все по порядку. А вот явилась эта безалаберная Флавия, чего доброго от нее ждать?

Не то Лех, вертопрах и повеса. Вот и сейчас он уже прилично выпил, и, перегнувшись, вел беседу с какой-то молодой особой, сидевшей за соседним столом. Мужчины были явно недовольны таким вниманием к их даме, они кидали на Леха угрожающие взгляды, но это не останавливало его.

Между тем пир шел своим чередом. Один за другим выступали поэты, потом явились философы. Но их уже мало кто слушал, нарастал гул пьяных голосов, просторно прокатывавшийся под высоким потолком.

Скоро философов сменил оркестр из лир, кифар и небольшой арфы треугольной формы. Зазвучавшая музыка прервала разговоры, все стали слушать чарующие звуки мелодии. А потом появились танцовщицы. Нарядно одетые девушки двигались ритмично в такт музыке, распевая обрядовую песню в честь богини Минервы. Их полуголые тела тотчас привлекли внимание мужчин, иные повскакали с мест, притиснулись к проходу между столами.

За девушками вышли парни. Их танец был величавым и мужественным, воспроизводивший движения красивых тел и мужественной души на войне или в тягостных обстоятельствах.

И следом — пляска парней и девушек в честь покровителя виноградарства Бахуса, пляска шуточная, веселая с множеством разных движений, непристойных жестов, показывавших действия захмелевших поклонников бога вина…

Конечно, кое-что из показанного в этом зале Русс видел ранее на площади и улицах города, но там совершалось это примитивно, упрощенно, среди обычной обстановки. А здесь поражало все: и костюмы, и стройная музыка умелых музыкантов, и мастерство исполнителей. Он чувствовал, как затрепетало в нем все внутри, как впитывал его организм каждый ритм музыки, каждое движение танцоров. Да, это был настоящий праздник души!..

И вдруг, когда ушли музыканты и танцоры и в зале воцарился нестройный шум многих десятков голосов, он увидел идущую между рядами Луциллу. Она шла неторопливо, мило улыбалась и перебрасывалась фразами с сидевшими за столами, отдавая должное каждому из них. Русс хотел, но не мог оторвать взгляда от нее, чувствуя, как при ее приближении уходит из-под него пол…