Михаил Садовяну - Братья Ждер

В Васлуйский стан прибыли в понедельник к полудню. Князь, заранее извещенный, самолично вышел к отряду. Он спустился с крыльца господарского дома и направился на середину двора. На крыльце собрались чужеземные гости, которых ни отец Никодим, ни Маноле Черный не знали. Из разговоров стало ясно, что среди гостей находятся два посла от польского короля Казимира, два посла от венгерского короля Матяша, от веницейцев — монах-католик, и ждут еще прибытия на следующий день посланца римского папы.

На голове у Штефана-водэ — соболья шапка с журавлиным пером, в левой руке — меч. Свита рэзешей тотчас расступилась; стражи и конюшие вывели вперед Визира. Выхоленный, в меру упитанный белый конь блестел, как свежий снег, сверкал украшениями. Господарь подошел к нему и ласково погладил. Визир уткнулся мордой ему под мышку.

Когда же князь огляделся вокруг да увидел в двух шагах от себя спешившегося старого Маноле Черного, он подошел к нему, дал поцеловать руку и похлопал Маноле по плечу, чего удостаивал только самых лучших своих служителей. Он сразу же узнал и отца Никодима. Обняв и конюшего и монаха, князь сказал, что рад их видеть. И тогда оба они испытали чувство гордости: ведь им было оказано доверие. Штефан-водэ легким движением руки и взглядом дал понять боярину и монаху, что много предстоит ему забот и дел, много придется вести бесед с гостями и послами — вон сколько их понаехало. Те, что стоят на крыльце, мол, еще не все, есть и другие, они потом появятся.

Вокруг всего двора выстроились ряды латников, вооруженных копьями и саблями, а на крыльце около гостей толпились самые доверенные бояре. Такое зрелище редко удается увидеть человеку.

Господарь приказал отвести Визира в новую каменную конюшню с решетчатыми воротами; там должны будут ухаживать за ним конюхи и стража, сопровождавшие его из Тимиша.

Много забот у достославных государей! Достаточно было конюшему Маноле попристальнее взглянуть на Штефана-водэ, чтобы понять, что неприятностей у князя куда больше, чем радостей. Гости и советы отнимают все время. Пожалуй, не удастся ему найти свободный часок для старого и верного слуги; не сможет он и к столу пригласить Маноле Черного, и не будет у отца никакой возможности получить весточку об Ионуце.

«Бывает порою права боярыня Илисафта, когда говорит язвительные слова о Штефане-водэ, — он-де окружил себя пышностью и блеском, точно император, покоя не знает, все старается охватить, одних посылает в одну сторону, других — в другую, и вот разозлил измаильтян. Антихрист-то уже стянул свои войска к Дунаю. По тому, как ведут себя чужестранные вороны, что теснятся на княжеском крыльце, можно догадаться, какое тяжкое испытание предстоит Молдове.

Но сейчас суть не в этом: господь бог придет господарю на помощь. Об этом говорит и большое княжеское знамя, под которым сейчас стоял Штефан-водэ, прежде чем спуститься во двор. На стяге том изображен святой Георгий, пронзающий копьем дракона.

Но оставим пока все это и подумаем о тех словах, которые скажет нам Илисафта, когда узнает, что мы возвратились ни с чем, безо всякой весточки о Маленьком Ждере. То будут горькие и язвительные слова… Ох, как они нам надоели!»

Однако отец Никодим тянет Маноле за рукав.

— Что такое?

— Батюшка, пришел человек от отца архимандрита, чтобы отвести нас отсюда в более спокойное место. Вижу, что ты уж совсем закручинился… Радуйся теперь.

Отец Емилиан повел их к часовне, где ожидал их архимандрит, обильная трапеза и удобная постель для отдыха.

Трапеза — в тихой келье; за столом сидят лишь три христианина, из коих двое поели плотно, а третий довольствуется ломтиком хлеба и стаканчиком красного вина. Отдых — в келье преподобного Емилиана, возле господарских покоев.

Его преосвященство отец архимандрит не любит появляться на сборищах и вмешиваться в разговоры послов. Для этого у князя есть другие люди. Но отец Амфилохие следит за всем происходящим из своего уединения и узнает все новости, все, о чем говорят, погружается в свои мысли, молит бога просветить его душу, а потом четко и ясно сообщает господарю, какое решение он посчитает правильным и наилучшим.

«Не знаю, что можно выведать у столь скрытного человека, — думал конюший Маноле. — Однако отважимся подойти к делу издалека и дадим понять, как велико у нас желание узнать, где пребывает сын наш по имени Ионуц Черный. Но как начать разговор? Было бы хорошо, чтобы каким-то образом начал его благочестивый отец Никодим; но отец Никодим молчит».