Джейк Хайт - Осада

— Это все?

— Также я прошу, чтобы православной церкви было позволено остаться в Константинополе и чтобы монах Геннадий стал ее патриархом. Он мудрый человек. Именно он показал мне тайный путь в город.

— Жаль, что его здесь нет, — задумчиво промолвил султан.

Затем он замолчал, внимательно изучая Нотара. Секунда бежала за секундой, и Нотар ощутил, как холодный пот собирается в капли на лбу. Если султан не примет предложение, все погибло. Наконец Мехмед заговорил, но не с Нотаром:

— Что думаешь об этом, Халиль?

— Мне известен монах Геннадий, — ответил великий визирь. — Именно он предупредил нас о попытке сжечь наш флот. Геннадию можно доверять. Думаю, ваше величество, что к предложению мегадуки следует отнестись серьезно.

Мехмед кивнул и, обращаясь снова к Нотару, заметил:

— Мегадука, я знаю все, репутация твоя мне известна.

— Тогда вы знаете, что моему слову можно доверять.

— Я слышал, что ради защиты Римской империи ты сделаешь что угодно, даже с легкостью расстанешься с жизнью. Однако теперь ты предлагаешь мне Константинополь. Почему?

— Я сражался за людей Константинополя. Но они предали свою веру. Предали меня. Теперь мне не за кого сражаться.

— Не хочешь сражаться даже за императора?

— Вы будете лучшим правителем города, чем Константин. Он отдал наши стены латинянину, ни за что предал нас латинскому Папе. Константин сам приговорил себя. Я подчинюсь скорее султану, чем такому человеку.

— Коли так, покажи мне дорогу в город. Если отдашь Константинополь, получишь все, о чем просил, и даже сверх.

Лонго с Константином, Сфрандзи и Далмат замерли на стене над Золотыми воротами и молча смотрели на красный султанский шатер. Сфрандзи грыз ноготь, Далмат теребил рукоять меча. Константин ухватился за балюстраду, а Лонго стоял, сцепив руки за спиной.

Наконец они увидели, как Нотар вышел из шатра. Полированные, посеребренные доспехи сияли на солнце, и оттого он был хорошо заметен. Подвели коня, мегадука вскочил в седло.

— Хвала Господу, он жив и здоров! — с облегчением выдохнул Константин. — У мегадуки сложный характер, но Лука храбр, его любят воины. Не знаю, кто смог бы заменить его.

Лонго кивнул. Однако опасность для Нотара еще не миновала. Дюжина конных янычар окружила его и отконвоировала ярдов на двадцать от султанского шатра.

— Смотрите, — сказал Лонго. — Вон султан!

Из шатра вышел Мехмед, и все ожидавшие снаружи турки немедленно пали на колени. Султану подвели коня, он уселся в седло и подъехал к группе, окружившей Нотара. Все вместе тронулись неспешным шагом, направляясь к городским стенам.

— Возможно, султан оказал честь мегадуке, решив проводить его, — предположил Сфрандзи.

— Или провожает его к месту казни, — угрюмо возразил Далмат.

Всадники проехали линию турецких укреплений. Они подобрались к стене на минимальное безопасное расстояние — только бы не достали пушки со стен, — свернули налево и двинулись параллельно стене. Теперь можно было различить и жесты всадников. Похоже, Нотар указывал на стену.

— Что он делает? — удивился Лонго.

Нотар остановился близ места, где Влахернская стена сливалась с Феодосиевыми. На стыке высилась огромная круглая башня, выступавшая далеко за стену.

— Это здесь, — сказал Нотар султану, остановившемуся футах в десяти.

Он указал на темный закоулок между Влахернской стеной и башней:

— Вон там, укрытая изгибом башни, находится небольшая калитка для вылазок, называемая Керкопорта. Сквозь нее воины могут неожиданно напасть на штурмующих Влахернскую стену.

— И это все, что ты хотел мне показать? — отозвался Мехмед. — И какой с того прок?

— Если ваше величество атакует через два дня перед рассветом, ваши воины обнаружат эту калитку открытой и никем не охраняемой. Войдут через нее, атакуют с тыла, и город падет.

Мехмед подъехал ближе к Нотару.

— Откуда мне знать: быть может, это предательская уловка? Я не вижу калитки. Не хочешь ли ты попросту завлечь моих людей в ловушку?

— Керкопорта здесь, — упрямо повторил Нотар. — Приблизьтесь, и я покажу ее вам.

Поколебавшись секунду, Мехмед пришпорил коня и подъехал почти вплотную.

— Где же она?

— Да вот же, — ответил Нотар, указывая одной рукой, а второй скользнув себе под доспехи.

— Да, вижу, — согласился Мехмед.

Едва он произнес эти слова, как мегадука выхватил мешочек и вытряхнул его содержимое на султана. Того окутало облако белой пыли. Мехмед пал на гриву коня, затем сполз наземь, судорожно дергаясь и кашляя. Нотара схватили сзади, вырвали из седла. Он упал навзничь и не успел опомниться, как увидел ятаган Улу в дюйме от своего лица. Уголком глаза Нотар приметил, что рука султана перестала шевелиться. Со стен города летели радостные крики. Мегадука улыбнулся, а Улу пнул его в ребра.