Франтишек Кубка - Мюнхен

— Пан директор, — заговорил Ян, — если вы желаете услышать ответ, я вам скажу. Мятежником является тот, кто выступил против законного правительства.

— Это коммунистическая болтовня, пан редактор! Чехословацкие коммунисты тоже поехали в Испанию, чтобы с оружием в руках бороться против Франко, хотя объявлена политика невмешательства. Характерно, что их воинская часть называется интербригадой.

— Эти люди являются добровольцами!

— Однако когда в Испанию едут итальянские и немецкие добровольцы, вы изволите гневаться.

— Немцев и итальянцев с оружием и самолетами туда посылают их правительства. Следовало бы и нам послать в Испанию пушки, но только испанскому правительству, имеющему право их покупать. В Испании решается и наша судьба.

— Пан доктор, я не приглашал вас агитировать меня. Я не хочу слышать о том, что положение Испании аналогично нашему! Чего доброго, вы скоро начнете сравнивать нас с эфиопами! Просто необходимо изменить тон вашей газеты, изменить его по отношению к Германии, понимаете? Я не представляю, что будет, если наши постоянные нападки вызовут возмущение германского правительства. Да-да, мы ведем себя так, словно находимся на службе у Москвы, пан доктор! Это становится нетерпимым. Мы не были и не будем плацдармом большевизма в Европе! А в Испании для нас вообще ничего не решается. Это только коммунисты запугивают легковерных. У нас, слава богу, Коминтерн не стоит у власти. И если вы думаете, что в газете, издаваемой на наши деньги, вы можете делать все что вам заблагорассудится, то вы заблуждаетесь! Вы не настолько сильны, пан доктор! У нас имеется немало доказательств ваших грехов, так сказать, личных слабостей! Как старых, так и новых! Будет достаточно предоставить их в распоряжение определенных органов печати, и с вами будет покончено, пан доктор.

— Это шантаж, пан директор! — спокойно ответил Ян.

— Шантаж? — вскрикнул Аммер. — Это приказ!

— Мне не известно, чтобы договор предусматривал получение от вас приказов.

— Договоры можно быстро расторгнуть.

— Я это знаю, — усмехнулся Ян. — Однако вашему совету я не могу последовать. Я могу вас только обвинить! Я не являюсь вроде бедного Кошерака экономистом, но мне известно, что происходит в нашей экономике, и не только на «Шкодовке», пан директор. Вы продались гитлеровским сталепромышленникам еще до кризиса. А во время кризиса? Рабочим предоставляют месячный неоплаченный отпуск. В Яблонецком, Либерецком и Фридлантском районах вы закрываете текстильные и стекольные предприятия.

— Ага, — перебил Аммер. — «Ни одного человека с завода, ни одного геллера из зарплаты» — это нам знакомо…

— Почему вы агитируете в пользу Генлейна, пан директор? Ведь у вас ни в чем нет недостатка.

— У вас тоже!

— Но мы все видим, а вы не хотите видеть! Ничего не хотите! Вы, видимо, приветствуете то, что Гитлер занял Рейнскую область и объявил всеобщую воинскую повинность. Я знаю, что вас не взволновала японская агрессия против Китая, а о своем отношении к Эфиопии вы сейчас только сказали. В Испании фашисты испытывают свои самолеты и танки для будущей войны, а вам не желательно, чтобы мы называли Франко мятежником. Завтра Гитлер захватит Саар, послезавтра — Австрию, а затем на очереди окажемся мы.

— Вы еще проявляете заботу о Европе! — усмехнулся Аммер. — Я к этому отношусь намного спокойнее, пан редактор. Однако я позвал вас отнюдь не для того, чтобы дискутировать о внешней политике, а чтобы сказать, что мы больше не потерпим нынешнего подхода к освещению вашей газетой событий в Испании и так называемого судетского вопроса. С судетским вопросом разберется полиция. Она справится и с изгнанием немецких эмигрантов, которые мутят у нас воду и фабрикуют документы, публикуемые в вашей газете.

— Пан директор, только не говорите, что вам не известно, кто финансирует Генлейна. Впрочем, «Дрезднер банк» сотрудничает с Живностенским банком.

— Вам следовало бы с уважением относиться к доктору Прейсу. Это великий патриот и специалист, который смог бы руководить крупнейшими американскими финансовыми концернами. И Бате [22] Батя — обувной фабрикант в буржуазной Чехословакии. — Прим. ред. есть чему у него поучиться! Но вам нужна борьба! И вы ее получите! И проиграете. Везде — в Испании, во Франции! А потом будете маяться в концлагерях.

Аммер встал и принялся ходить по кабинету. Посмотрел минуту в окно. На улице моросил дождь. Прохожих не было видно, люди прятались под навесами. Аммер поправил на стене картину, вновь взглянул в окно и, подойдя к Яну, похлопал его по плечу: