Эрик Хелм - Критская Телица

— Знамение! — только и выдавил Эсимид, — Крисп вознамерился поразить летящего и принял смерть от своей же стрелы... Это не простой летун! К тому же, он устремляется прочь! Прочь от оскорбивших... Знамение!

Эсимид не страшился ни воды, ни огня, ни оружия, но гнева богов остерегался.

— Не стрелять! — рявкнул он зычным голосом — Отставить...

Надолго задумался.

И объявил:

— Возвращаемся в гавань...

* * *

Кодо оскалился, еще раз прикинул расстояние, сощурил глаза.

Легонько потряс правой кистью.

Заревел зычным голосом.

И повернулся.

В широченной, лоснившейся от пота спине чернокожего торчала рукоять ножа.

Незаметно и неслышно подкравшаяся Лаодика вложила в удар всю свою ненависть к похитителям и подлым убийцам. Теперь она смотрела на Кодо с вызовом и ждала немедленной гибели.

Негр прорычал нечто невразумительное, замахнулся мечом.

И рухнул, отбросив Лаодику тяжестью обмякшего исполинского тела. Женщина потеряла равновесие, в свой черед растянулась на полу.

Кодо кричал благим матом.

И не без причины.

Воспользовавшись тем, что грозный противник обратился к нему затылком, египтянин сильно и метко бросил собственный меч. По счастью, верзила Клейт пользовался весьма увесистым клинком, и лезвие, промелькнувшее в воздухе, вонзилось в цель чуть ли не по рукоять.

А целью отлично знавший человеческую анатомию Менкаура избрал крестец.

Во мгновение ока египтянин вскочил. Секунду спустя он выдернул завязшее в мышцах и костях нубийца оружие. Решительным уколом прекратил страдания невезучего бойца.

Посмотрел на окровавленную бронзу и отшвырнул меч, со звоном запрыгавший по темным гранитным плитам.

Протянул еле заметно подрагивавшую руку, помог Лаодике подняться.

— Спасибо, девочка. Считай, что сполна отблагодарила меня.

Лаодика уставилась на окровавленного негра с неподдельным ужасом и внезапно истерически зарыдала.

— Ну-ну, — успокаивающе произнес Менкаура, — утихомирься... Все обошлось и миновало. Могло быть гораздо хуже.

Женщина молча кивала и продолжала плакать.

Потрогав резную дверь, Менкаура удостоверился: Розовый зал отперт. Заглянул внутрь.

Пылали светильники.

Деревянная, тщательно обтянутая пятнистой шкурой телка обреталась на месте.

Немного поколебавшись и помедлив, египтянин беззвучно притворил дверь и направился прочь, увлекая за собой Лаодику.

* * *

— Священным именем Аписа и великим знаком четырех ветров приказываю: отомкните и впустите нас! — потребовала Алькандра, обращаясь к воинам, караулившим восточный вход Кидонского дворца.

Тысячная толпа, стоявшая за спиною верховной жрицы, гудела и волновалась. Повелительно вознеся правую руку, даже не потрудившись обернуться, Алькандра укротила горожан.

Воцарилось безмолвие.

— Приказываю: отомкните! — повторила жрица, устремляя на воинов немигающий взор.

Если бы подчиненные покойного Рефия не набрались от начальника преотменной дерзости по отношению ко всем и вся, если бы ведали они о гибели командира, если бы не страшились первого коронного телохранителя пуще Великого Совета — возможно, события приняли бы иной, менее сокрушительный оборот.

Но стража воспротивилась.

— Городскому сброду в государевых чертогах делать нечего, — надменно сказал старший воин. — Тебя мы готовы пропустить, но сперва изволь очистить дворцовую площадь от незваной черни.

— Здесь не чернь собралась, а достойные, законопослушные люди! — громко и внятно, так, чтобы слышали все, воскликнула Алькандра. — Люди, явившиеся восстановить попранный порядок, прекратить издевательство над вековыми обычаями, положить конец осквернению святынь!

— Убирайтесь, — флегматично изрек воин. — Или я подыму тревогу и твоим горожанам не поздоровится.

— В последний раз говорю: священным именем Аписа и великим знаком четырех ветров!

К несчастью, старший караула то ли поужинал чем-то несвежим, то ли просто несварением желудка страдал. Собравшиеся на площади затаили дыхание, ожидая ответа. Слышно было, как жужжат в воздухе крылья шныряющих и мечущихся мух.

И, как ни прилежно сдерживался достойный блюститель дворцовых врат, а все же оплошал.

Он испустил ветры в самый неподходящий миг. Испустил громко и протяжно.

Во всеуслышание.

— Вот! — воскликнула верховная жрица. — Вот каково их почтение к Апису!

Негодующий, злобный рев раскатился над площадью.

— Вперед, — велела Алькандра, отступая и вытягивая руку: — Вперед, на защиту закона и справедливости! Высаживайте дверь!