Милош Кратохвил - Магистр Ян

Гус покачал головой:

— Я не могу согласиться с подобной аргументацией, достойный отец. По-моему, прав святой Павел, который писал в своем послании к римлянам: «Никогда не творите злых дел ради добрых». Не следует лгать даже во имя спасения мира, иначе люди поверят в спасительность лжи. О греховности лжи говорится в псалмах: «Господу противен льстивый человек» и «Солжешь — погибнешь!»

Забарелла вздохнул.

— Милый сын, мне трудно говорить с тобой; ты слишком буквально понимаешь слова Священного писания. В Евангелии приводятся примеры праведной жизни. Ты мог бы легко сшить из них строгий свод законов. Но не забывай, что у жизни, которая значительно древнее нашего вероучения, есть свои законы. Сила нашей церкви состоит в умении мудро и благосклонно предъявлять требования к смертным. Жаль, что ты столько лет провел над пергаментом и бумагой. Тебе куда полезнее было бы учиться у самой жизни.

Гус улыбнулся. Заметив улыбку магистра, кардинал спохватился:

— Прости, я забыл. Разумеется, ты учился у жизни, учился… «ДʼАйи был прав: с таким еретиком интересно беседовать», — подумал Забарелла.

— Да, я много учился, — сказал Гус. — Мое детство прошло в господской деревне. Здесь были крестьяне-барщинники и батраки. Мой отец занимался извозом и часто брал меня с собой в Прахатицы. В сравнении с нашей бедной деревней этот город был царством роскоши. Позднее, в Праге, я увидел те же два мира. Где бы я ни оказывался потом, я всюду видел мир бедняков и мир богачей…

Гус замолк и погрузился в свои мысли.

Забарелла почувствовал неловкость: разговор с этим еретиком никак не клеился.

Кардинал не мог понять, почему Гус то слишком мягок, то чересчур упрям. Забарелла сравнил себя с этим фанатиком, и ему стало не по себе. Но он не терял надежды договориться, найти общий язык.

— Магистр… Скажи мне, пожалуйста, прямо и честно, так, как проповедуешь среди крестьян: во имя чего ты начал эту неравную борьбу?

Гус поглядел на кардинала:

— Во имя чего? Во имя любви, достойный отец!

— Во имя любви?..

— Во имя любви к богу — а тем самым и во имя любви к людям. Я люблю людей. Остальное пришло само собой. Любовь — не сострадание. Она всегда что-нибудь творит, созидает, побеждает. Любовь доставляет человеку большую радость.

Кардинал старался не поддаваться обаянию слов магистра. Собственно, они слишком наивны.

— Эта любовь делает тебя таким сильным, что ты даже не боишься смерти?..

Гус слегка кивнул ему, а потом задумчиво добавил:

— Разумеется, иногда меня охватывает страх. Даже очень сильный. Это во мне борется жизнь. Жизнь никогда не желает умирать. Но смерть оказывается сильнее ее. Впрочем:

Забарелла вытаращил глаза:

— Что?.. Что это?

— Стихи из «Энеиды» Вергилия, — ответил Гус.

Кардинал невольно провел рукой по лбу. Из уст еретика он ожидал услышать всё, что угодно, только не стихи римского поэта! Ведь речь еретика-магистра больше походила на речь крестьянина. Надежда одержать легкую победу над заблудшим не оправдывалась. Этот простачок подтверждает свою мысль стихами Вергилия! Кажущаяся простота Гуса — это вовсе не наивность. Она, скорее, проявление высшей утонченности. Следовательно, не остается ничего другого, как принять это во внимание. Кардиналу незачем опрощать свою речь до речи черни, — теперь он будет разговаривать с ним на ином языке:

— Вернемся, магистр, к твоему учению и постараемся понять его суть. Ты серьезно веришь в то, что буря, вызванная тобой, улучшит жизнь твоих бедняков-подмастерьев, батраков, крестьян? Заблуждаешься! Они выиграют меньше всего. Ты идешь против церкви. Я видел твоих союзников, чешских панов. Знай: они — первые, кто желает разделить церковные имения. Их поддерживают города. Это желание слишком похоже на требование некоторых итальянцев. Ныне у нас республиканское правление. Оно нанимает дворян на службу кондотьерами своих войск. Конечно, правители могут меняться, но в этом случае власть будет переходить из рук в руки. А народ, Гус, твои безгрешные батраки — как ничего не имели, так ничего и не будут иметь от этих правителей. Бедняки никогда не придут к власти. У них иное предназначение: служить и воздавать кесарю кесарево, а богу — богово. Как видишь, я тоже ссылаюсь на Священное писание. Обязанность владык христианской церкви — забота о благе своих подданных и о спасении их душ. Это всё, что мы можем и должны для них делать.