Милош Кратохвил - Магистр Ян

Спешное сообщение, которое нужно было передать Рунтингеру, прямо-таки подгоняло Кристофа. Если он передаст сообщение с опозданием — прощай его заработок, тогда Кристоф не получит пяти дукатов. У торговых палаток ему незачем искать своего господина. Что стал бы делать там негоциант? Только бы он не затерялся в этой толпе с кем-нибудь из знакомых! Тогда Кристофу — боже упаси! — придется гоняться за Рунтингером до самого утра! У опушки рощицы Кристоф увидел людей. Он подошел к ним.

Кристоф всматривался в лица пьяниц, а те грубо кричали на него или приглашали чокнуться с ними. Он пил вино на голодный желудок до тех пор, пока не охмелел. Огоньки двоились в его глазах. Люди казались парню похожими на Рунтингера. Кристоф споткнулся о чужие ноги и упал. До его слуха донеслись грубые ругательства и женский визг.

— Еще один нализался, — сказал кто-то рядом.

Кристоф изо всех сил старался прийти в себя. Он кряхтел, вздыхал и бессмысленно пялил глаза. Сосед добродушно хлопнул его по спине:

— Ничего, браток, всё пройдет! Еще до свадьбы!..

Больше им никто уже не интересовался. Мужчины продолжали свою беседу. Кристоф старался не заснуть. Он дремал. До его слуха доходили какие-то бессвязные слова:

— …возил я камень всю неделю, а ничего не заработал. Наверно, пойду с детьми по миру.

— …а я однажды уронил топор в колодец. Потом весь год копил деньги на новый. Даже жрать боялся. Вот с тех пор я и батрачу.

— …как только окончится это светопреставление, мы будем делать то же, что делали.

— Ну, нет, топора-то у меня уже не будет.

— Надо каждому иметь по топору. Знаешь, для чего?

— Потише, а то услышат…

— …когда он благословлял нас, я сосчитал перстни у него на пальцах.

— …да, да, если хорошо пропарить, можно слопать… Я вот однажды выкопал дохлую собаку, с нее уже шерсть слезла. А моя старуха говорит…

— …да, легко сказать — заявить о своих правах. Пока не принесешь две копы грошей, свидетеля не допустят на суд. Справедливость существует только для богачей.

— …видишь ли, я могу дать ему по носу, притопнуть ногой и сказать: «Эй, господин меняла, разменяй мне это серебром!»

Кристоф вздрогнул от одного слова! Господи, как он не догадался сам! Где же еще искать ему своего господина, как не у менялы! Он схватился за траву, потянул ее, встал на колени, а потом во весь рост:

— Друзья, где здесь… где можно увидеть менялу?..

Люди с удивлением посмотрели на него.

— Я ищу господ… ну, господ менял, — объяснил Кристоф, — вы только что упоминали о них.

Соседи засмеялись:

— Среди нас ты таких не найдешь. Все шишки вон там, в белых шатрах.

Передохнув и отрезвившись, Кристоф побежал к шатрам.

Матиас Рунтингер сидел на краю лужайки, в небольшом шатре, дружески беседуя с Аммеризи и Бартоломео де Барди. Они говорили о ломбардской системе кредитов и займов, когда слуга сообщил Рунтингеру о прибытии неизвестного человека.

Заметив у входа Кристофа, Рунтингер быстро подошел к нему, поспешно отвел его в сторону и недовольно буркнул:

— Ну?..

— Папа переоделся и уехал со своим пажом.

— Знаешь, куда? — Пальцы Рунтингера впились в плечо Кристофа.

— Я сам вывел его на дорогу в Шаффгаузен.

Господин Рунтингер потребовал коня и попрощался с собеседниками. Вскочив в седло, он помчался лугом. Животное лучше хозяина видело в темноте и легко скакало через тела любовников и пьяниц, лежавших на траве, через рвы и канавы. Кристоф, сидя позади Рунтингера и охватив его руками, молился за упокой своей души и мысленно прощался с женой и детьми.

В трактире «У золотого колеса» поднялась паника. Куда-то исчез рыцарь Освальд фон Волькенштайн. Его уже не было ни в трактире, ни в городе. Рыцарь сказал…

Рунтингер резко повернул коня, чуть не сбросив слугу, и поскакал назад.

В кромешной тьме он не заметил надписи, только что намалеванной над дверями трактира и напрасно взывавшей к его гостям:

Да, господин фон Волькенштайн выполнил обещание, которое дал Тюрли. Поэт уехал из города со спокойной совестью, оставив в нем уйму денег и частичку своего сердца.

Рунтингеру не повезло. Что делить? Он знал только одного из тех, кто был вхож к Сигизмунду, — Волькенштайна. Конечно, такую новость достаточно передать самому последнему писаришке короля… От усердия он сломает себе шею, а к Сигизмунду проберется. Впрочем, ему, Рунтингеру, незачем доказывать, что он первый узнал о бегстве папы и первым передал королю это известие. Купец не нуждается ни в королевском похлопывании по плечу, ни в какой-либо его награде. Он постарается вознаградить себя сам. Рунтингер вспомнил банкира Сигизмунда, Виндэкке, с которым его познакомил сегодня Аммеризи. Да, он пойдет к нему!