Тамара Каленова - Университетская роща

Раздобыв «Флору Московской губернии» Кауфмана, Крылов лихорадочно принялся устанавливать названия собранных им растений. И скоро понял, что Теофрастовы достижения не так-то легко обогнать: одно дело собрать гербарий в четыреста растений, другое — описать четыреста видов! Новые виды, еще никем не описанные, на дороге не валяются, их отыскать надо — и научно защитить.

Это препятствие в виде малой подготовленности удручило, но не остановило упрямого аптекарского ученика. Спустя три года он поехал в Казань и выдержал экзамен на помощника провизора. Затем поступил на двухгодичные курсы провизоров при Императорском Казанском университете. Получил диплом с отличием и остался при университете на сверхштатной должности лаборанта по кафедре аналитической химии. Затем перебрался в Ботанический сад ученым садовником.

Счастливое, невозвратное время. Вдвойне счастливое оттого, что согрето ровным и сильным чувством мужской дружбы. Именно в эти годы судьба одарила Крылова знакомством с Николаем Мартьяновым и Сергеем Коржинским. Ни разница в возрасте: Мартьянову под сорок, Крылову тридцать, а Коржинскому двадцать лет; ни большая несхожесть жизненного опыта: в отличие от Коржинского, сразу ставшего студентом Казанского университета и обратившего на себя внимание профессуры благодаря своим блестящим способностям, Крылов и Мартьянов бились с самого низу, шли против течения, полагаясь только на свои силы и работоспособность, достигая знаний потом и кровью, — ничто не помешало им объединиться в страстном увлечении ботаникой. Может быть, благодаря именно этой дружбе, Крылов стал тем, кем был в настоящее время: доцент, ботаник, приглашенный на службу в первый Сибирский университет…

…Глина попалась отменная. Целый уступ, усеянный ноздрями выемок: видать, и местные жители брали ее отсюда бить печи. Довольный находкой, с полным ведерком, Крылов вернулся в лагерь.

Дозорные исправно несли службу. Акинфий обосновался на телеге. Лёля, ссутулившись, мирно подремывал у прозрачного костерка.

Первым делом Крылов решил сплести новую корзину, а уж потом залатать старые. Он любил это занятие. Руки в работе — и подумать можно, и повспоминать. А заодно и передохнуть от нелегкой дороги, от текущих забот.

Он разложил на траве длинные ивовые прутья, крест-накрест, восемь штук. Связал в середке, чтоб не распались. Вот так. Теперь надо выбрать пруток пожиже, погибчее — и вперед, косоплетка…

— Тю! Глянь-кось! — раздалось вдруг откуда-то сзади.

Крылов не спешил оборачиваться. Он сразу догадался, что к подводам тайком подобрались ребятишки — только у них может быть такой звонкий шепоток.

Шорох, сопение, возня.

Пора дать о себе знать, дескать, я здесь, я вижу и слышу. А то как бы нежданные гости не натворили чего…

Он отложил в сторону готовую узкогорлую корзинку и встал.

— Ну, все высмотрели? Что нашли интересного? — спросил, стараясь, чтобы голос не звучал сердито. Деревенские дети пугливы, как воробьи, от любого неосторожного движения вспархивают.

И все-таки слова его произвели впечатление грома, раздавшегося в безоблачном небе. Ребятишки сначала замерли, а потом стреканули врассыпную — только босые пятки замелькали. Лишь девчушка лет трех-четырех не поспела за ватагой. Упала на четвереньки — и в рев.

Крылов поднял ее на руки.

— Ну, ну… Ведь и не ушиблась даже. Ах они, проказники, бросили маленькую девочку! Убежали. Ну, так мы им зададим феферу… Пусть только вернутся.

Мягкий низкий голос успокаивающе подействовал на малышку. Она затихла. Замурзанное личико ее просохло и даже как будто высветилось. Девочка доверчиво прильнула к широкому плечу бородатого дяденьки, совсем не страшного и не злого. Тронула ручонками крепкую загорелую шею. Пальчики были слабые, холодные, липкие…

— Дя-нька, отдай Нюшку, — из-за кедра несмело выступила девочка постарше, с такими же, как у малышки, глазами-незабудками.

— Что же ты сестренку бросила? — строго посмотрел на нее «дя-нька». — Она маленькая, плачет, а ты спряталась. Нехорошо.

Рыжеватенькая девчушка потупилась: ей и вправду было стыдно за свое бегство.

— Мы больше не будем, — сказала она и, готовясь заплакать, гнусаво протянула: — Отда-ай Нюшку…

— А вот как не отдам? — вздумалось Крылову пошутить.

— Мужиков покличем! — угрожающе пообещал мальчишеский голос, задрожавший от собственной храбрости.

— Ладно, — сказал Крылов. — Забирайте свою Нюшку. Да выходите. Не бойтесь.