Александр Казанцев - Любимая

Тихо, чтобы не разбудить уснувшего, друзья покинули темницу. Узник лежал на спине, негромко похрапывал, шлепал толстыми губами, морщил вздернутый нос, улыбался иногда, но чаще хмурился…

Вернувшегося с воинской службы Сократу сразу же прибрал к рукам скульптор Фидий, которого Перикл назначил распорядителем всех строительных работ в Афинах. А их было немало: достраивались Длинные стены, возводился на Акрополе величественный храм Девы Афины Парфенон, там же началось строительство входа на Акрополь — великолепных Пропилеев, а на южном склоне холма вырастало здание для музыкальных и вокальных выступлений — Одеон, задуманное самим Периклом, учеником и другом знаменитого композитора Дамона.

Грандиозное строительство дало работу тысячам людей — рабам и свободным. Оживилось все хозяйство Афин, процветать стали ремесла. Затраты же не очень обременяли казну, ведь Перикл, ставший к тому времени полноправным правителем, без смущения стал отпускать деньги на строительство из сокровищницы Морского Союза. Тут он следовал убеждению своему: укрепление и процветание Афин выгодно всему этому Союзу.

Изнурительная работа с камнем давала Сократу забытье от горечи сиротства, но даже вдохновение при ваянии танцующих Харит для фриза над Пропилеями не могло погасить его жгучей мысли об Аспасии: неужто никогда она не полюбит меня?!.

Когда он приходил в ее дом, Аспасия была с ним приветлива, любила потолковать, даже поспорить, но никогда уже не оставляла и намека надежды на большую близость. Будто и не было того поцелуя на крыше дома, будто приснился он Сократу.

Уязвленный ее спокойствием молодой ваятель нарочно разделил любовные утехи с одной из ее девушек, с которых ваял своих Харит, но Аспасию это ничуть не задело.

А девушка всем замечательна была, но не могла ему заменить Ее…

Неизбывная горечь нарастала, не могли ее пригасить даже нередкие симпосии у Перикла, на которые собирался весь цвет Афин: Софокл, Анаксагор, Фидий, Дамон, Иктин, Гиппократ и другие известные мужи, среди которых молодой Сократ был уже на равных и даже проявлял нередко куда большую глубину и гибкость ума, что без какого-то потайного злоумыслия весело подтверждалось собравшимися.

Себя же он стал утешать мыслью, что Аспасия полюбит его, как только увидит изваянную им Афродиту.

Богиню эту стал он высекать из белого мрамора в дальнем углу своего двора. Просыпаясь до света, приветствовал первые лучи вскинутой рукой и словами моления, в котором просил Гелиоса помочь ему изваять статую богини. Потом, когда город еще потягивался спросонья, пытался Сократ извлечь резцом из мрамора черты прекрасной богини, так напоминающие ему Аспасию, а позже, когда уже просыпался город, когда уже вот-вот должны были прийти к ваятелю ученики-помощники, укрывал он незавершенную статую дерюжками от лишних глаз и принимался за Харит.

Фриз для Пропилеев завершил он в срок, и работа ему явно удалась: сам Фидий пристрастно осмотрел ее, обнял Сократа и все афиняне, собравшиеся при установке фриза, восторженно восклицали: «Эвое!» [31] Эвоэ! — ритуальный возглас вакхических празднеств. ( прим. верстальщика ). .

А вот Афродита-Аспасия никак не удавалась ему: не хватало чего-то важного, чтобы передала статуя весь апофеоз прелести и ума любимой женщины.

Уже стал подумывать с горечью Сократ: «Никогда мне не удастся завершить Афродиту, никогда Аспасия не полюбит меня!»

В своей любви к этой необыкновенной женщине он давно уже не сомневался: каждое утро, приветствуя солнце, он просил сияющее светило сблизить его с Аспасией, каждый день по многу раз вспоминал о ней, каждую ночь засыпал с мыслью о любимой.

Он видел, что Аспасия по-прежнему тоскует по любви, но бессилен был помочь ей. И себе.

Однажды от отчаяния подумалось ему: «А вдруг Аспасия переменит отношение ко мне, когда увидит сама, как ценит меня великий Перикл?»

Да, это была почти мальчишеская дерзость уговорить славного стратега пойти с ним в дом Аспасии. Периклу шел тогда уже пятый десяток, известен он был, кроме всего прочего, и добропорядочностью своей, которая многим афинянам казалась даже избыточной и они посмеивались не зло, что всегда он ходит в Афинах лишь по двум направлениям — на площадь, где происходили народные собрания, и в Совет пятисот [32] Совет Пятисот — важнейший государственный орган, рассматривавший все направляющиеся на обсуждение народного собрания предложения. . Славный стратег избегал шумных пиров и торжеств при большом стечении людей, лишь однажды пришел на свадьбу — к своему двоюродному брату Евриптолему — да и то ушел оттуда, едва до вина дошло.