Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

По Москве ползут слухи о стрельбе на Кутузовском проспекте, быстро распространяясь по огромному городу, и стремительно растекаются по стране.

Председатель КГБ Камарчук осуществляет окончательное подавление мятежа жестко и оперативно: все руководящие милицейские чины, участвовавшие в заговоре, берутся под домашний арест; первый в этом списке — Юрий Николаевич Чаранов. Для всех одна формулировка: «До выяснения обстоятельств не покидать квартиру». Каких обстоятельств — всем ясно. Жилища мятежников берутся под охрану. Но есть еще два человека, которые по законам логики первыми должны быть подвергнуты домашнему аресту: это глава государства и Генеральный секретарь правящей партии Леонид Ильич Брежнев и министр внутренних дел страны Щелоков. Но Камарчук не решается принять такое решение единолично. Вот поэтому он и пытался связаться с Юрием Владимировичем Андроповым, когда тот на десантном самолете завершал свой блицвояж, направляясь в третью столицу «братской страны» — Восточный Берлин.

Но разговора не состоялось. Более того, Царевский говорит ему по телефону с борта самолета:

«Юрий Владимирович сейчас чрезвычайно занят срочной государственной работой. Он сказал, что в ваших руках все полномочия и силы, что он вам полностью доверяет, рассчитывает на вашу мудрость и профессионализм, и от того, как завершатся сегодняшние дела в Москве, зависит ваше сотрудничество…»

«Что значит — «ваше»?» — перебил Камарчук.

«Это значит: его, Юрия Владимировича, сотрудничество с вами, Василий Витальевич».

На этом странный разговор Председателя КГБ со своим первым помощником, сопровождавшим Андропова в не менее странном вояже по трем социалистическим странам, закончился.

«Понятно,— думал Василий Витальевич, положив трубку телефона.— Как всегда. Он все придумал и ушел в тень. Мы исполнители игры. Я убежден, что и Брежнева и Щелокова тоже надо для начала посадить под домашний арест. Но пусть это решает он. Или уж мы вместе».

Тем не менее Председатель КГБ продолжает действовать жестко и хладнокровно. Он знает, что за неудачной акцией Брежнева и Щелокова стоят немалые силы — их сторонники и в Политбюро во главе с Константином Устиновичем Черненко, и в ЦК (хотя и пошерстил там Андропов «днепропетровскую мафию», но кое-кто еще уцелел); есть люди Брежнева и в Министерстве обороны, и в Генштабе, с которыми накануне десятого сентября не исключены консультации и возможность поддержания идеи операции «Захват». Сейчас вся эта публика в панике и на многое может решиться, потеряв голову. И поэтому Камарчук приводит в наивысшую боевую готовность подчиненные ему войска КГБ, объявляет в Москве военное положение и, наконец, прерывает все линии связи с внешним миром, как с западными государствами, так и с социалистическими, дабы не допустить никакой утечки информации о произошедшем в советской столице: в два часа дня одновременно выходят из строя — как назавтра будет объяснено официальными лицами, «по техническим причинам» — две компьютерные системы, закупленные во Франции для Олимпиады-80 и теперь использованные для телефонной связи с внешним миром.

Это последнее обстоятельство — когда вдруг замолчали разом все телефоны, по которым можно связаться с любой точкой планеты,— вызывает панику и в Москве, и в других городах Советского Союза. Никаких сведений о том, что же произошло, нет. Люди не знают, что думать, и, естественно, первое, что приходит в голову: началась война. Или вот-вот начнется. Особенно паника охватывает провинцию. Во многих регионах в продовольственные магазины выстраиваются длинные очереди, за несколько часов с полок сметается все: мука, соль, сахар, крупы, мыло, спички, зубная паста Есть угроза — таков исторический опыт нашей страны,— что эта эпидемия страха, ужаса, неизвестности будет распространяться все шире и шире…

Так проходит несколько часов. Московское время — 17.35.

В кабинете Председателя КГБ раздается звонок из дома на Старой площади.

Василий Витальевич срывает трубку:

— Камарчук у аппарата.

— Здравствуйте, Василий Витальевич,— Спокойный, неторопливый голос Андропова.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

— Вы не могли бы подъехать ко мне?

— Сейчас?

— Да, если можно, сейчас.

…Через десять минут Председатель КГБ был в кабинете Первого Идеолога Страны Советов.

Андропов сидел за своим столом в безупречном, отглаженном темно-синем костюме, темно-синий галстук был повязан аккуратным узлом, из рукавов пиджака выглядывали ослепительно белые манжеты рубашки, зажатые запонками с темными дорогими камнями. Хозяин кабинета свеж, чисто выбрит, сдержан, подтянут. Доброжелателен.