Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Послов проводили до княжеского подворья и, не развязывая им глаз, бесцеремонно затолкали в холодный подвал.

— Покуда ханские послы у нас в руках, мунгалы вряд ли пойдут на приступ, — посмеивался Роман Старый. — А нам того и надо!

Участвуя в прошлом во многих княжеских междоусобицах, Роман Старый научился не только мужественно встречать опасность лицом к лицу, но при случае использовать обман и изворотливость себе во благо. Если в распрях с соседними князьями Роман Старый мог нарушить уговор лишь изредка, то воюя с половцами, берендеями и торками, он никогда не соблюдал заключенные с ними договора, поскольку считал всех степняков гнусными исчадиями ада. Такого же мнения Роман Старый был и о татарах. Ему внушала серьезные опасения военная мощь татарской орды, но тем не менее он относился к татарам с глубоким презрением, как к грязным язычникам.

В это утро две юные княжны поднялись на бревенчатую стену детинца, чтобы подышать теплым весенним воздухом и заодно посекретничать друг с дружкой, не опасаясь посторонних ушей. Покуда девушки поднимались на самый верх стены по деревянным широким ступеням, Звенислава все время была впереди, а Гремислава шла за ней следом, стараясь не отставать. Оказавшись на верхнем забороле, укрытом сверху двускатной тесовой кровлей, Гремислава обогнала Звениславу и со смехом побежала по дощатому настилу, топая сапожками. Весельем подруги мигом заразилась и Звенислава. Она припустила во весь дух вдогонку за Гремиславой, хохоча и пытаясь на бегу ухватить ее за развевающуюся сзади косу. Наконец, Звениславе удалось поймать подругу, схватив ее за полу длинной теплой накидки, подбитой заячьим мехом. Гремислава с визгом попыталась вырваться из цепких рук Звениславы, но ей это не удалось.

Захлебываясь безудержным смехом, подружки бессильно привалились к бревенчатой прочной стенке, прорезанной длинными узкими бойницами.

Прильнув к одной из бойниц, Гремислава восхищенно выдохнула:

— Ах, как красиво! Дух захватывает!

Бревенчатый детинец Козельска стоял на высокой горе с отвесными склонами, эта гора господствовала над протекавшей у ее подножия рекой Жиздрой и обширной низиной, окаймленной холмами, покрытыми хвойным лесом. Лед на реке уже ломался, широкое речное русло было забито большими и маленькими ледяными обломками, которые медленно плыли вниз по течению, то сбиваясь в торосы, то образуя трещины и полыньи, сверкавшие на солнце чистым голубым блеском водной глади.

— Красиво, — согласилась Звенислава, уже много раз бывавшая здесь. — Я частенько прихожу сюда полюбоваться рекой и дальними далями.

— Как называется ваша река? — спросила Гремислава.

— Жиздра, — ответила Звенислава.

— Чудное название, — улыбнулась Гремислава, взглянув на подругу.

— Хочешь, расскажу, почему наша река так называется? — сказала Звенислава.

— Расскажи, — промолвила Гремислава.

Две княжны стояли у бойницы плечом к плечу, их головы в круглых парчовых шапочках с меховой опушкой чуть склонились одна к другой. Гремислава была одета в длинное довольно широкое платье из шерстяной бежевой ткани с накладными узорами голубого цвета по низу подола и на рукавах. Поверх платья ее плечи и стан были укрыты длинным плащом, скрепленным завязками у шеи. Платье и плащ достигали щиколоток Гремиславы, так что из-под их нижнего края виднелись ее желтые сафьяновые сапожки.

Звенислава вышла из дому в теплой свитке почти до пят из шерстяной ворсистой ткани с узорами в виде горизонтальных полос. Это одеяние надевалось через голову, как рубаха. Рукава у женской свитки были очень длинные, намного длиннее рук, поэтому в теплую погоду руки можно было вынуть из рукавов через особые отверстия на уровне подмышек. Звенислава так и сделала в это солнечное весеннее утро. Длинные рукава, свисавшие у нее с плеч по бокам, нисколько ей не мешали. Свитка также надевалась поверх платья.

— В давние-давние времена, еще до возникновения Козельска, на обоих берегах нашей реки жили два лодочника, — повела свой рассказ Звенислава. — Изо дня в день они перевозили через реку людей. Утром один лодочник кричал другому со своего берега: «Жив?» Другой отвечал: «Здрав!» Это часто слышали жившие в окрестностях люди, которые и дали название реке, производное от этой переклички: Жиздра.

— Занятная легенда, — заметила Гремислава, когда ее подруга умолкла. Она взглянула на Звениславу серьезными глазами: — Ты хотела сказать мне что-то важное. Говори же. Нас никто здесь не услышит.