Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Звенислава глубоко вздохнула, словно собираясь с духом.

— Я услышала краем уха, что ты неспроста приехала в Козельск, но поглядеть на моего брата, с которым тебя собираются обручить, — промолвила Звенислава, мягко взяв Гремиславу за руку и тем самым выражая той свою искреннюю симпатию. — У меня очень славный братец, и я была бы рада, если бы ты сочеталась с ним браком. Признайся, по сердцу ли тебе Василий?

Звенислава заглянула в глаза Гремиславе, но та отвела взгляд.

— Я еще мало знаю Василия, — с оттенком смущения пробормотала Гремислава, — хотя внешне он вельми хорош. На этом браке настаивает моя мать, которая дружна с твоей матерью. Мою мать не смущает, что Василий моложе меня на год и то, что он доводится мне троюродным дядей. Мой прадед и ваш дед были родными братьями.

— Да, я знаю, — негромко обронила Звенислава. — Разве в этом есть препона? Священники не воспрещают браки между родственниками в третьем и четвертом колене. Бывает даже, они венчают дядей с двоюродными племянницами.

— Мне кажется, я безразлична Василию, — помолчав, сказала Гремислава. — Он больше уделяет внимания Радославе, а не мне. Впрочем, Радославу внешностью Бог не обидел.

— По-моему, ты красивее Радославы, — уверенно заявила Звенислава. — В беседах с Василием ты нагоняешь на себя слишком неприступный вид, милая моя. Улыбаешься редко, глядишь на него строго, вот братец мой и сторонится тебя. Радослава же тебе совсем не соперница. Она же нам с Василием доводится двоюродной сестрой. Ее отец, Юрий Игоревич, был родным братом нашей матери. — Звенислава понизила голос и добавила со скорбными нотками: — Почти вся родня Радославы была истреблена мунгалами в Рязани в прошлом году, в декабре. Радославу мунгалы пленили в Переяславце, надругались над ней, так что бедняжка затяжелела от какого-то нехристя. По этой причине трубчевский князь Святослав Мытарь отказался связать Радославу узами брака со своим сыном вопреки уговору.

Гремислава по своей привычке нервно кусала губу, внимая Звениславе с жадным любопытством. Она уже слышала о бесчинствах татар в захваченных русских городах и селах, эти слухи докатывались до Вщижа издалека вместе с беженцами из рязанских и суздальских земель. Но Гремислава не могла и представить, что встретится в Козельске с рязанской княжной, пережившей страшные унижения в неволе у татар и сумевшей вырваться на волю.

— Радослава делилась с тобой и с Василием тем, что она видела в плену у нехристей? — Гремислава схватила Звениславу за руку. — Про мунгалов она вам что-нибудь рассказывала? Какие они?

— Нет, ничего не рассказывала, ни полслова! — Звенислава отрицательно помотала головой. — Вот матушке нашей Радослава поведала многое, оставаясь с ней наедине. Матушка запретила нам с Василием расспрашивать Радославу про плен и про татар. Она сказала, что нам лучше ничего не знать об этом.

— А ты ведаешь, что мунгалы, по слухам, сюда идут? — Гремислава сделала большие глаза, и в голосе ее послышался страх. Ее пальцы сильнее стиснули руку Звениславы. — Говорят, нехристей многие тыщи! Я когда из Вщижа уезжала, там все к осаде готовились. В Козельск приехала, здесь то же самое началось.

— Не робей, подруга. — Звенислава ободряюще улыбнулась Гремиславе. — Козельск еще ни один враг приступом не брал. Гляди, на какой круче наш град стоит!

— Вщиж тоже возведен на круче над рекой Десной, и его прежде враги ни разу не брали, — вздохнула Гремислава, — однако на сердце у меня как-то тревожно.

— Стало быть, Вщиж стоит на берегу Десны, — проговорила Звенислава, желая отвлечь подругу от печальных мыслей. — А вот скажи мне, почему ваша река так называется?

Две княжны, держась за руки, неторопливо двинулись дальше по стене.

— Река Десна названа так, поскольку она впадает в Днепр с левой стороны, ведь десницей наши далекие предки называли левую руку, — сказала Гремислава. — Напротив Десны в Днепр впадает другая река — Шуйца. Так наши пращуры называли правую руку.

Боярин Никифор Юшман удивился раннему визиту протодиакона Фалалея, который являлся духовником княжича Василия. Просьба, с какой протодиакон Фалалей обратился к боярину Никифору, смутила того и озадачила.

— К тебе обращаюсь, боярин, ибо знаю, сколь власти у тебя и с каким глубоким уважением относится к тебе княжич Василий, — молвил Фалалей, отказавшись сесть на стул, предложенный ему Никифором Юшманом. — Досадно и горестно мне взирать на то, как греховодник Гудимир толкает нашего княжича в яму греха и разврата! Ведь это происками Гудимира наша матушка-княгиня свела Василия с развратной челядинкой Купавой. Вот уже три дня, как уехала из Козельска Феодосия Игоревна, и за это время Василий ни разу не занимался ни греческим языком, ни латынью. А ведь я пообещал Феодосии Игоревне передать Василию все знания, полученные мною в Киево-Печерском монастыре. Ныне у Василия на уме лобзания и объятия с Купавой. Мне ведомо, что Василий все ночи проводит с этой греховодницей! У них и днем доходит до греха, ибо в отсутствие Феодосии Игоревны Василий чувствует себя полным хозяином в тереме.