Виктор Поротников - Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли

Золотые руки были у Мирошки, сына Фомы, что жил в Рязани близ Исадских ворот. Ремесло, коим Мирошка занимался всю жизнь, вроде и ремеслом-то нельзя назвать по сравнению с трудом плотников и кожемяк или по той пользе, какую приносят людям, к примеру, кузнецы и смолокуры. Несмотря на это, Мирошка пользовался известностью в Рязани наравне с лучшими оружейниками, бронниками и древоделами. Занимался Мирошка изготовлением детских игрушек. Он лепил их из глины, вытачивал из мягкого камня-змеевика, вырезал из дерева, шил из кожи. Мирошкины игрушки продавались не только в Рязани и Муроме, за ними приезжали купцы даже из Новгорода и Суздаля.

Мирошка вкладывал в свои изделия измыслы разные и секреты всевозможные. Глиняные волки у него выли, а медведи рыкали, нужно было лишь подуть в специальное отверстие. Кузнецы деревянные начинали молотками бить по наковальне, если за нижнюю планку подвигать. Сундучки игрушечные сами открывались, а детские лошадки сами ногами переставляли, если их поставить на наклонную плоскость.

Вот и сегодня, вернувшись с торга, Мирошка заперся в своей мастерской, чтобы разобраться в устройстве куклы чужеземной в виде сидящего божка с поджатыми под себя ногами и шишечкой на голове. Игрушечный божок был сделан из меди. Стоило коснуться пальцем его маленькой головки, как она начинала равномерно покачиваться из стороны в сторону. И движения эти могли продолжаться, пока не остановишь.

Игрушку эту Мирошка купил у одного знакомого булгарского купца, который привез ее из далекого Хорезма.

Мирошкины игрушечные воины и скоморохи почти все были с двигающимися руками и ногами, поскольку состояли из сборных частей. Такую куклу можно без труда усадить на стул или верхом на игрушечного коня. А эта диковинная кукла сама запросто головкой качает!

Полдня Мирошка возился с медным божком, вертел его и так и эдак, обмерял, взвешивал, обстукивал маленьким молоточком.

Когда в дверь мастерской постучали, Мирошка нехотя прервал свое занятие, отодвинув дверную щеколду.

На пороге возникла его шестнадцатилетняя дочь Пребрана.

– Ну, чего тебе? Чего? – недовольно спросил Мирошка.

– Тятя, матушка зовет тебя полдничать, – промолвила Пребрана, заглядывая через отцовское плечо в тесную мастерскую. Чем это отец тут занимается?

Мирошка только сейчас почувствовал, что проголодался.

– Иду. Уже иду! – проворчал он, оттесняя любопытную дочь от двери.

Однако Пребрана успела заметить маленького медного истуканчика, стоящего на столе среди разбросанных тёсел, ножей, ножниц и прочего инструмента.

Покуда Васса, супруга Мирошки, наливала в глиняные тарелки горячую уху, Пребрана поглядывала на отца с хитринкой в очах.

Наконец девушка спросила:

– Тятя, что там у тебя за человечек медненький с круглой головкой? Откель он у тебя?

– Сегодня поутру на торгу купил, – ответил Мирошка, принимаясь за уху. – Ишь, глазастая, все-таки углядела!

– Углядела, – улыбнулась Пребрана. – Что в этом плохого? На то мне и глаза дадены.

– Лучше бы жениха себе приглядела, – пробурчал Мирошка, прихлебывая уху деревянной ложкой. – Вон, целая ватага мо́лодцев за тобой увивается, а ты и не взглянешь ни на одного, будто боярышня какая!

– Вот еще! – Пребрана скривила свои красиво очерченные уста. – На кого там глядеть-то! Знаю я их всех как облупленных, мы же росли вместе.

– Аникей чем плох? – заметил Мирошка. – Иль сын купеческий тебе тоже не ровня?

– Глупый он! – засмеялась Пребрана, переглянувшись с матерью.

За столом ненадолго водворилось молчание.

После ухи Васса подала клюквенный кисель.

Пребрана поморщилась и отодвинула свою кружку с киселем.

– Опять кисель, матушка. Не хочу!

Васса лишь молча вздохнула, зная, что дочь ей не переспорить.

Мирошка и тут ввернул свое:

– Вот выходи замуж за Родиона, гридня княжеского, будешь каждый день меды да разносолы вкушать. Родька молодец хоть куда! И глаз на тебя, кажись, положил.

– Бабник он, твой Родька! – отрезала Пребрана. – Будто я не знаю.

– А мужики они все такие, дочка, – вставила Васса. – Либо глупцы, либо бабники. И отец твой по молодости за чужими женами волочился и за молодухами бегал, покуда я его не окрутила.