Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Феодосия Игоревна отправилась было в главный козельский храм, чтобы исповедоваться у тамошнего настоятеля Амвросия. Однако увидев, что Успенский храм переполнен людьми, нашедшими здесь временное пристанище, а священники сбились с ног, помогая женщинам и детям получше обустроиться в тесноте, Феодосия Игоревна так и не решилась отвлекать своим покаянием отца Амвросия от более важных и насущных забот. Княгиня поскорее удалилась из храма, одолеваемая той же гнетущей тревогой, которая ныне стучалась во все дома козельчан.

Вернувшись в терем, Феодосия Игоревна угодила на военный совет, собранный ее сыном и боярином Никифором Юшманом. На этом совете присутствовали все старшие дружинники.

Никифор Юшман объявил собравшимся последние невеселые вести.

— Таить ничего не стану, други мои, — мрачно сказал он. — Позавчера мунгалы перешли реку Угру, двигаясь с севера в наши края. Вчера нехристи вышли к реке Серене, это в двадцати верстах от Козельска. По слухам, мунгалы с ходу захватили Мосальск и Серпейск, взяли в осаду Воротынск и Серенск. Еще поговаривают, что Мещевск будто бы держит оборону от татар. Похоже, орда Батыя идет на юг не скопом, а несколькими потоками, наподобие широкой облавы. Уже известно, что часть татарской конницы движется в степи вдоль Десны, еще одно татарское войско вышло к реке Болве, также мунгалы продвигаются на юг от Мосальска через Серпейск и еще конница мунгалов вышла к Мещевску и Воротынску. Стало быть, татары валом валят к южным равнинам, раскинувшись на пространстве от Десны до верховьев Оки.

Кто-то из бояр изумленно присвистнул, кто-то выругался себе под нос.

— Видать, велика у Батыги силища, коль орда его развернулась вширь на полтораста верст, — проворчал боярин Ефим Срезень. — Раздавят нас мунгалы, и не заметят!

— Может, нехристи пройдут мимо Козельска, — растерянно вставил Матвей Цыба. — Град наш лежит в стороне и от Серпейска, и от Мещевска, а от реки Болвы и вовсе далече. Может, минует нас эта злая напасть.

— Нет, не минует, — решительно отрезал Никифор Юшман. — Коль татары стоят под Серенском и Воротынском, значит, этот злой ворог и к нам вот-вот пожалует. От Серенска до Козельска ведет прямая дорога через лес. И от Воротынска, ежели двигаться вдоль Жиздры, тоже путь лежит на Козельск.

— Что же ты предлагаешь, боярин? — спросила Феодосия Игоревна чуть дрогнувшим голосом.

— Нужно готовить град к обороне, — сказал Никифор Юшман, — да поживее разослать гонцов за подмогой.

— На кого же нам уповать? — невесело хмыкнул Матвей Цыба. — Рязанские и суздальские князья перебиты мунгалами, до Смоленска и Новгорода гонцам нашим не добраться, ибо у них на пути окажутся татары.

— Семь князей Ольговичей с полками стоят под Брянском, к ним и надо слать гонца, — промолвил Никифор Юшман. — Другого гонца нужно отправить в Чернигов, а третьего — в Киев.

— Михаил Всеволодович не разбежится помогать нам, ведь мы недавно отвергли его сватовство, — недовольно заметил Матвей Цыба, бросив хмурый взгляд на Феодосию Игоревну. — Изяслав Владимирович тоже обижен нами по той же причине. Сколь злопамятен сей князь, думаю, всем вам ведомо. — Матвей Цыба оглядел собравшихся. — Вот и получается, братья, куда ни кинь — всюду клин.

— И все же слать гонцов необходимо, — сказал боярин Увар Иванович, — одним нам против татар не выстоять. Надо умаслить и задобрить Михаила Всеволодовича и брата его Андрея. Надо бить челом Изяславу Владимировичу, дарами или лестью, но сподвигнуть его выйти к нам на помощь.

— Изяслав Владимирович мужеством славен, за ним многие князья пойдут, зная его ратное умение, — проговорил Ефим Срезень. — Вот токмо кого послать ко князю Изяславу? Тут нужен человек льстивый да изворотливый.

Ефим Срезень переглянулся с Никифором Юшманом, затем оба посмотрели на Матвея Цыбу, который озадаченно теребил свою бороду.

— Вы чего это? — насторожился Матвей Цыба, нервно заерзав на скамье. — Хотите, чтобы я упал в ноги Изяславу Владимировичу, чтоб лизал его сапоги. Так, что ли?

— Матвей, ты среди нас самый разумный в речах, — мягко и вкрадчиво заговорил Никифор Юшман, — ты же кого угодно убедить сможешь, коль захочешь…

— Нет, брат, ты забыл, как я хотел убедить нашу княгиню выйти замуж за Изяслава Владимировича, но не убедил, — перебил боярина Никифора Матвей Цыба. — Много разумных слов было мною сказано, однако не повлияли они на нашу государыню-матушку. Теперь же, наломавши дров, вы опять про меня вспомнили! Не пойду я на поклон к Изяславу Владимировичу, ибо не желаю исправлять чужие ошибки.