Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

— Я спровадила Пребрану на подворье женского монастыря, когда татары на рассвете начали к нам в дом ломиться, — молвила Васса. — Я-то с мунгалами сцепилась, когда они дверь выломали, поэтому не знаю, добежала Пребрана до подворья иль нет.

— Даже если и добежала Пребрана до подворья, от мунгалов она все едино не спаслась, — мрачно сказал Мирошка. — Нехристи с ходу ворвались на монастырское подворье, не задержали их стена и запертые ворота. Видел я плененных монахинь, но Пребраны среди них не было.

О своем пленении Мирошка ни словом не обмолвился. Ему было стыдно признаться Вассе, что он сдался в плен, даже не вынув меча из ножен, от растерянности и страха при виде множества врагов, окруживших его.

Неизвестно, что наговорил джихангиру монах Парамон, только волею Бату-хана ему была дарована свобода.

Схватив Мирошку, нукеры приволокли его пред очи повелителя монгольской орды.

Оказавшись лицом к лицу с Батыем, Мирошка так перепугался, что толмачу пришлось дважды повторять ему свой вопрос.

— Ты ли Мирошка Фомич, по прозвищу Кукольник? — спросил толмач.

— Я и есть, — закивал Мирошка.

— Какие же игрушки ты делаешь? — опять спросил толмач.

— Разные… — промолвил в ответ Кукольник, переминаясь с ноги на ногу. — Коней и медведей из дерева вырезаю, из кожи и шерсти мастерю боярышень в сарафанах, из глины свистульки делаю… Много чего.

— Великий хан желает взглянуть на твои игрушки, мастер, — сказал толмач и многозначительно приподнял черную бровь: — Услужи великому хану и не останешься без его милости.

— Чем же мне порадовать великого хана, ведь дом мой разграблен и у меня ничего нет, — волнуясь, проговорил Мирошка.

— А ты сходи к своему дому, мастер, может, хоть одну игрушку там отыщешь, — посоветовал толмач Мирошке. — В доме своем ничего не найдешь, тогда по городу походи, вокруг посмотри. Вдруг где-нибудь игрушка твоя валяется. Твое ремесло редкое, и великий хан не сможет не оценить это.

Увидев, что ее мужа два рослых мунгала уводят куда-то в сторону Исадских ворот, Васса подумала, что Батый отпускает Мирошку на все четыре стороны, как только что отпустил на волю монаха Парамона. Тот тоже удалился к воротам в сопровождении двух ханских телохранителей.

«Хвала тебе, Господи, что сжалился над моим мужем! — мысленно воскликнула Васса. — Помоги, Отец-Вседержитель, еще дочке моей ненаглядной избегнуть печальной участи!»

Мирошке повезло: в своем разграбленном доме ему удалось отыскать несколько игрушек, раскиданных по углам. Шарившие здесь татары искали прежде всего золото и серебро, поэтому не обратили никакого внимания на детские игрушки. Мирошка бережно собрал игрушки в подол своей длинной рубахи.

Вторая встреча Мирошки Кукольника с ханом Батыем произошла в княжеском тереме на Соколиной горе.

Бату-хан разместился в хоромах рязанского князя, дабы взглянуть на захваченную военную добычу и заодно наградить своих отличившихся темников и нойонов.

Особо почетной наградой считались у монголов жены и дочери побежденных врагов, поэтому царевичи-чингизиды пребывали в нетерпении, ожидая, когда же джихангир начнет одаривать их знатными пленницами. Во время этой процедуры младшие ханы и темники могли определить, к кому из них Бату-хан более милостив и на кого его милость не распространяется. Татарской знати также хотелось увидеть, какую из знатных невольниц джихангир возьмет в свой гарем.

Осмотрев всех знатных пленниц, Бату-хан остался недоволен.

— Где Евпраксия? — кричал он на своих приближенных. — Где она? Почему ее нет среди пленниц?

Царевичи отвечали Бату-хану, что Евпраксия уехала из Рязани еще до начала осады и где она теперь пребывает — неизвестно.

Бату-хан был также рассержен тем, что его родные братья, ворвавшись в рязанский детинец, самовольно поделили между собой наиболее красивых пленниц, а из трех плененных княгинь двух убили сразу и жестоко надругались над третьей.

Волею Бату-хана все невольницы были отняты у его родных братьев и розданы другим царевичам и военачальникам. Особо щедро были вознаграждены джихангиром его дядя Кюлькан и его внучатый племянник Бури, воины которых подавили последние очаги сопротивления в Рязани. Гуюк-хан и Урянх-Кадан получили от Бату-хана не достойное вознаграждение, а жалкие подачки, к скрытой радости родных Батыевых братьев. Бату-хан был разгневан тем, что Гуюк-хан и Урянх-Кадан посмели ослушаться его приказа, начав решающий штурм Рязани за два часа до рассвета. То, что воины из туменов Гуюк-хана и Урянх-Кадана ворвались в Рязань под покровом ночи и с малыми потерями, не было оценено Бату-ханом должным образом. Бату-хан желал видеть военные успехи лишь тех царевичей, в чьей преданности к нему он не сомневался.