Борис Тумасов - На рубежах южных

Однажды вечером в Екатеринодар из станицы Полтавской прискакал сын станичного атамана. Волнуясь, путано он рассказал, что станицу заняли несколько сотен бунтовщиков. Они повесили атамана и теперь собираются на Екатеринодар, чтоб освободить острожников.

Известие это не на шутку обеспокоило наказного. В тот день донесли ещё ему, что колодники, отправившиеся в полдень за подаянием, кричали собравшейся толпе, чтобы шли казаки на кордоны и звали людей к ним на выручку, что обманули их, дескать, офицеры, нарушив обещание никого не трогать и разобрать дело по правде.

С нерадостными вестями наказной заторопился к Михайлову. Тот внимательно выслушал Котляревского и сейчас же дал приказ по полкам готовиться к выступлению.

Ночь Котляревский спал беспокойно и просыпался от каждого лёгкого шума во дворе…

Солнце всходит и золотит камышовые крыши. Его яркие лучи скользят по белым мазаным хатам, по плетням, по лицам черноморцев, собирающихся па майдане, посреди станицы. Казаки все подходят и подходят.

Вооруженные мушкетами, пиками, кривыми турецкими саблями, а иные с пистолетами за кушаками и кавказскими кинжалами, черноморцы идут молчаливо, не торопясь, уверенные в своей силе.

В круге стоит атаман Малов, рядом с ним — Митрий и Андрей Коваль. Они изредка переговариваются:

— Кабы нам нынче ту силу, что была попервоначалу…

— Поверил Федор…

— Где теперь они?

Андрей задумчиво посмотрел на летящих в высоком небе журавлей. Курлыча, они тянулись над плавнями, наполняя душу глухой тоской.

— Никому из них не вернуться на Кубань. Дари за бунт не милуют, — сурово проговорил Малов. — Погибнут ни за что… А может, уже сгибли! Палачи у царя скорые.

Леонтий припомнил своё первое знакомство с Дикуном, хмурое утро и разговор о Пугачеве… Вспомнил и тот день, когда с отрядом пришёл в лагерь под Екатеринодар.

Словно угадывая его мысли, Митрий вздохнул:

— А начали неплохо…

— Начало‑то было, да только дальше… С первого дня надо было рубить головы старшинам и 1подстаршинникам, не миловать! — сказал Леонтий.

«Хоть и круто, а верно!» — подумал Андрей и тут же спросил:

— Так ты считаешь, что на Екатеринодар нам надо идти?

— Надо попробовать товарищей из острога вы зволить. Если наши люди приведут казаков с кордонов, то теперь, когда ушли донцы, мы, может, с солдатами и справимся. Только б нежданно напасть… А как вызволим товарищей, так сразу — на Волгу. По дороге к нам из станиц присоединятся многие.

Вразвалку, не спеша подошёл старый казак, с морщинистым, тёмным лицом и турецкой серьгой в правом ухе.

— Что скажешь, Петрович? — насторожился Леонтий.

— Да вот, Леонтий Максимович, дозорные наши перехватили здешнего атамана. Сбежать хотел…

— Головка? Бежал, говоришь? А ну, показывай его!

Окруженный казаками, насупившись, к Леонтию подошёл атаман станицы Полтавской есаул Головко. Было ему уже за пятьдесят. Невысокий, жилистый, он напоминал затравленного волка. Дурную славу стяжал себе атаман. Он захватил большой пай земли, с самыми лучшими выпасами, заставлял своих должников зиму и лето работать на себя.

— Что, стервятник, куда спозаранку собрался?

Леонтий прищурил злые, колючие глаза. Головко молчал и затравленно оглядывал всех исподлобья. Кто‑то из станичников выкрикнул:

— В Екатеринодар, куда ж!

-— В Екатеринодар? Значит, Котляревекого упредить хотел? Ну и как? Не вышло? — Голос Леонтия повышался и наконец зазвенел, как струна: — Гей, ребята! А ну, приготовьте на вон той акации добрую качелю для господина есаула.

Головко рванулся в сторону, но два дюжих казака, скрутив ему руки, поволокли к акации. Над станицей повис дикий, отчаянный вой…

— Это для начала, — глядя на раскачивающееся в воздухе тело, сказал Малов. — За товарищей наша первая расплата…

Сизый дым окутал Полтавскую. Раскалывая небо, громом грохочут пушки, трещат ружейные выстрелы. Два полка, как чёрная хмара, обложили станицу, не пробиться черноморцам. Все плотней и плотней сжимают враги кольцо…

Ядра со свистом падают во дворах, поднимая чёрные султаны земли и липкой грязи.

Казаки залегли за плетнями, упорно отстреливаются. Сквозь мушкетную и пушечную пальбу Митрий кричит Леонтию:

— Опередили нас, не успели с кордонов подойти!

— Если до ночи продержимся, пробьёмся! — ответил Леонтий.

Митрий кивнул.

Солдаты то подкатывались почти до самых плетней, то под меткими пулями казаков отходили, оставляя убитых.