Генри Хаггард - Элисса

Время шло, а я все думал, как быть, не зная, заметят они меня или им надоест стоять так без дела, и они отправятся на охоту. Но тут, словно в ответ на мои мысли, они оба одновременно сорвались с места и в несколько прыжков скрылись в глубине леса. Я подождал немного, чтобы убедиться, нет ли здесь еще кого-нибудь из этой породы, но все было спокойно, и я решил, что львы, наверное, спугнули слонов, и все мои усилия оказались напрасны. Но стоило мне повернуть обратно, как с дальнего края поляны донесся треск сломанной ветки, и я, забыв об опасности, двинулся туда. Я пересек поляну, производя не больше шума, чем моя тень. На той стороне тропа шла дальше. Заросли здесь были настолько густыми, что сводом сходились над головой, почти не пропуская света, и под ногами ничего не было видно. Вскоре, однако, они кончились, и открылась другая поляна, чуть меньше первой, а там, на дальней стороне, ярдах в восьмидесяти от меня, я увидел трех величественных слонов.

Они стояли так: прямо напротив, головой ко мне — раненый слон с одним бивнем. Он всем телом опирался на засохшее колючее дерево, единственное на поляне, и выглядел совершенно измученным. Рядом стоял другой, словно оберегая его покой. Третий был намного ближе, он стоял ко мне боком. Пока я смотрел на них, третий слон вдруг зашагал по тропке, ведущей вправо, и исчез.

Теперь надо было решать, как поступить: либо вернуться в лагерь и начать охоту утром, либо приступить прямо сейчас. Конечно, первое решение было мудрее, да и опасность не так велика. Атаковать одного слона при лунном свете, без чьей-либо помощи — дело весьма рискованное, а уж иметь дело с тремя — чистое безумие. Но, с другой стороны, я знал, что они уйдут еще до рассвета, и нам опять придется преследовать их целый день по страшной жаре… А если мы их вообще не нагоним?

«Нет, — подумал я, — кто не играет, тот и не выигрывает. Надо действовать. Но как?» Идти в их сторону прямо через поляну я не мог — они тут же меня увидели бы; значит, надо было попробовать зайти сзади, из кустарника. Минут за семь-восемь я осторожно обошел поляну по краю и оказался у начала тропинки, по которой ушел третий слон. Два других находились ярдах в пятидесяти, но за такой стеной зарослей, что возможности подобраться ближе не было. Надо было внимательно осмотреть новое место. Тропа ярдов через пять сворачивала в сторону и огибала кусты. Я решил посмотреть, что там за поворотом, твердо рассчитывая увидеть хвост третьего слона.

Первое, что я увидел за поворотом, был его хобот. Тут кто угодно пришел бы в замешательство, и на какое-то мгновение я застыл на месте, почти под его гигантской головой, поскольку нас разделяло шагов шесть или семь. Он тоже застыл, не то увидев, не то почуяв меня, потом задрал хобот и затрубил, словно приготовившись к атаке. Деваться мне было некуда, и справа и слева плотной стеной стояли заросли кустарника, а повернуться и отступить я не решался. Мне только и оставалось, что вскинуть ружье и выстрелить в маячившую перед мною черную тушу. Целиться в такой темноте было бессмысленно, так что стрелять пришлось наугад.

Выстрел прогремел в тишине как гром, слон взревел, резко опустил хобот и секунду или две стоял, словно окаменев. Вот тут, должен признаться, я потерял голову — нужно было выстрелить из другого ствола, а я вместо этого зачем-то быстро открыл ружье, вынул из правого ствола гильзу и перезарядил его. Но не успел я защелкнуть стволы, слон оказался рядом со мной. Я увидел, как взлетает кверху его громадный, как хорошее бревно, хобот, и не стал больше ждать ни секунды. Повернувшись, я кинулся бежать со всех ног, а он с грохотом гнался за мной. Я бежал прямо к поляне, и, когда слон почти нагнал меня, слава Богу, сказалось действие пули. Она, видно, пробила ему сердце или легкие, и только тут он рухнул замертво.

Итак, Сциллы я избежал, но тут же передо мной распахнулись челюсти Харибды. Услышав, как упал слон, я посмотрел вокруг. Прямо передо мной, шагах в пятнадцати, стояли два других. В ту же секунду с невероятной скоростью они ринулись ко мне — с двух разных сторон. Времени хватило только на то, чтобы защелкнуть стволы, вскинуть ружье и, почти не целясь, выстрелить в голову тому, который был ближе.

У африканских слонов, как вам известно, череп не вогнутый, а выпуклый, поэтому так стрелять рискованно, а главное, совершенно бессмысленно. Пуля застревает в кости, и только. Но есть на голове одна точка, и если пуля попадает в нее, то через какой-то канал, видимо ноздревой, проходит в мозг. На этот раз так и случилось: пуля попала в роковое место около глаза и проникла в мозг. Огромный слон рухнул как подкошенный. Я обернулся и очутился один на один с третьим, слоном-гигантом, которого ранил два дня назад. Он был почти рядом, и в тусклом свете луны возвышался надо мной как башня. Я вскинул ружье и нажал на спуск. Но выстрела не было. Тут я вспомнил, что ружье было на предохранителе. Пружина замка немного ослабла, и несколько дней назад, когда я охотился на антилопу-канну, левый ствол случайно выстрелил при отдаче правого ствола, так что я решил держать его на предохранителе, пока оно мне не понадобится.