Станислав Гагарин - Евпатий Коловрат

Когда изрядно вымокшие путники выбрались к берегу Прони и двинулись им, чтоб выйти к Рязани, лежащей в четырех верстах от устья, дождь порастратил силу, постепенно сошел на нет. Небо посветлело, за лесом, на закатной стороне, обозначилось багрище, там готовилось к ночлегу солнце. А тут и кончилась чащоба, тропа стала поторнее, лошади прибавили рыси, чуя пристанище. Половцы хана Куштума и сопровождавшие их рязанские ратники вымахнули на вольное перед городом поле, и едва конники оказались в виду Рязани, ударили в колокол у Спаса: заприметили их.

О Рязань! Престольный город княжества Рязанского, столица земель русских, что раскинулись на берегах вольной Оки до самой Волги, если идти к восходу солнца, а на полдень — до Дикого Поля, начинавшегося за Хопром и Польным Воронежем. На западе граничит Рязанское княжество с землями князей черниговских, сродников приокских князей и самого Юрия Ингваревича, держащего престол в Рязани, и братьев его, Олега Красного, что сидит в Переяславле, верст за шестьдесят вверх по Оке, Давыда Ингваревича Муромского, Всеволода Пронского и Глеба Коломенского. А к северу от земель рязанских — обширная страна гордого князя Юрия Владимирского, сына Всеволода Большое Гнездо, правнука Владимира Мономаха.

Рязань… За высокими, рубленными из вековых мещерских сосен, стенами, вознесенными по краю Плоского холма, раскинулся шумный и уютный город.

С какой стороны света ни выходил бы путник к Рязани, он видел прежде всего поднявшиеся над деревянным городом каменные храмы.

Главным из них был Большой Успенский собор, поставленный князем Ростиславом, внучатным племянником Олега Святославовича Черниговского и Тьмутараканского [3] Один из героев «Слова о полку Игореве». . С собора этого и началась своя, рязанская, школа зодчества. И хоть напоминал Успенский собор Великую Успенскую церковь во славном Киев-граде, а стать имел свою, и кладка была иная, не из белого камня, как во Владимире и Суздале, а из тонких плит жженого кирпича, красные ряды его перемежались белым раствором и нарядно смотрелись и вблизи, и издалека.

Князья рязанские издавна себя считали сродниками святых Бориса и Глеба, и потому Глеб Ростиславович, обороняя вотчину свою от Мономаховичей, князей Владимирских, просил князей-братьев заступиться перед господом за землю рязанскую и поставил в честь имени их Борисоглебский собор. Был этот собор помене Успенского, а сделан роскошнее. Князя Глеба гордыня никогда не оставляла.

Позднее и третий собор появился в Рязани — Спасский.

Когда отделилась Рязань от Черниговской епархии и собственный владыка сел во граде на Оке, тогда и построили его, собор Спасский. Строили его сами рязанцы. Правда, приезжал на смотрины черниговский зодчий Петр Милонег, понравилось ему, как возводили рязанские мастера высокий венец храма, а малые купола его шли ярусами. Был храм одинаков по сторонам, четыре круглых столба внутри, приделы с главками…

А как богат был храм! Иконы, плащаницы, золотая и серебряная утварь чеканки непревзойденной, с каменьями невиданной красоты, хоросы, подсвечники, паникадила, медные врата, расписанные золотом. А главное — икона Николы Зарайского рязанского письма. Был этот Никола написан с поднятыми руками — защищал от врагов людей русских.

Хранились в рязанских храмах и византийская «Одигитрия», принесенная из Афона, а из Чернигова — «Редединская икона», где изображалась богоматерь, напутствующая черниговского князя Мстислава на победный бой с косожским князем Редедей. И самая древнейшая святыня русская — «Муромская Богоматерь».

И много всякого узорочья было в славной Рязани. А более всего богата она была удальцами и мастерами, они жили в городе, построенном руками их отцов и дедов, не хотели иных вод и земель, и неба чужого, но за свое готовы были постоять.

И вот к этому городу с берегов Волги, с земли разгромленного уже Булгарского царства двигался на Русь враг неуемный, и с вестью об этом спешил инородный хан.

Когда конный отряд подошел к городским воротам, навстречу вышли воины под началом княжеского вратаря. Его возвестили, что конники близятся половецкие, а потому и принял вратарь все необходимые меры предосторожности — и ворота закрыл, и людей поднял.

Половцы сдержали лошадей, а Иван с товарищами выдвинулся вперед.

— Эгей! — крикнул он. — Половецкий князь Куштум самолично с малою дружиною следует с важным делом к князю Юрию Рязанскому. А я от воеводы Коловрата, состою при хане в проводниках, али не признали меня?