Иосиф Кантор - Ной. Всемирный потоп

– Подлый, а не правый, хотел сказать ты! – выкрикнул издалека возвращающийся от родника Иафет. – Что ты пристал к моему отцу со своим закладом, Элон?! Тебе не терпится с кем-то поспорить?! Ищи спорщиков в другом месте!

– Кто ты такой?! – возмутился было Элон. – Мальчишка, а вмешиваешься в разговор взрослых…

Сим, шедший позади брата, обогнал его и быстрым шагом устремился к Элону.

– Некогда мне! – поспешно объявил Элон. – Дел много!

Он уже не толкался, а лавировал между стоявшими. Был Элон – и нет его, исчез. Сим на ходу развернулся и пошел к той доске, которую оставил не прибитой. Иафет тоже направился к Ковчегу.

Ной посмотрел на поднимающееся к зениту солнце.

– Твой дворец будет до неба?! – крикнул каменотес Седон.

Испытав унижение от Элона и будучи не в силах ответить ему тем же, Седон по обычаю недостойных людей, поспешил унизить кого-то другого.

Ной не стал ничего отвечать. Он развернулся и пошел помочь Иафету, который волоком тащил к ковчегу сразу две доски.

Иафет молча остановился, давая отцу возможность ухватиться за другие концы досок, а затем молча пошел вперед. В другое время он непременно бы сказал что-то. «Благодарю за помощь, отец» или «Не утруждай себя, отец, я сам справлюсь». Или хотя бы улыбнулся, улыбался он часто.

Ной, терзающийся и от непонятного состояния сына, и от того, что состояние это было непонятным, предпринял еще одну попытку поговорить по душам – вдруг Иафету надоело утаивать.

– Если ты переживаешь за меня, сын мой, то напрасно, – сказал он, перехватывая доски поудобнее, так, чтобы провисающая их середина не касалась земли. – Не переживай, со мной все хорошо, ибо Бог мой со мной.

– Кто будет переживать за отца, как не сын? – не оборачиваясь, чтобы не споткнуться и не упасть, отвечал Иафет. – Так велит мне мой долг. Только вот не уверен я, отец, что у тебя все хорошо. Но если ты так говоришь…

– Зачем я стану обманывать тебя, если никого никогда не обманывал? – перебил Ной. – Мне иногда приходится нелегко, но «нелегко» не означает «плохо».

– А «легко» не означает «хорошо», – подхватил Иафет, но тон, которым были сказаны эти слова, не успокоил Ноя, а напротив – обеспокоил еще больше, некий скрытый смысл прозвучал в них, и был тот смысл недобрым.

– Что ты хочешь сказать, Иафет? – Ной остановился, побуждая сына обернуться, ибо захотел увидеть глаза его. – Довольно намеков, скажи начистоту.

– Ты прекрасно знаешь все, что я могу сказать, – не оборачиваясь, ответил Иафет и сделал шаг вперед.

Ною не оставалось ничего другого, как следовать за ним.

Когда доски были сгружены у Ковчега, Иафет вдруг спросил.

– Отец, ты даешь работу многим, разве не так?

– Пока есть возможность, я даю ее всем, кто пожелает, – согласился Ной.

– Тогда почему ты не даешь работу вдове Хоар?

– Хоар? – удивленно переспросил Ной. – А разве она нуждается в работе? И разве это работа для женских рук?

У Иафета был наготове ответ, значит, – спрашивал обдуманно.

– Она бы могла собирать мох и конопатить им пазы. Выгоднее платить за сборку мха и просушивать его самим, нежели покупать. Ковчег велик, пазов много и работы Хоар хватило бы надолго.

Если говорить начистоту, то Ной скорее согласился бы видеть на строительстве Ковчега каменотеса Седона, нежели Хоар. Седон злоречив, но его речи никогда не посеют смуту между мужчинами, поскольку ни в ком Седон не распалит страсти. Хоар же одним присутствием своим способна взбудоражить всех, распалить, а затем перессорить. Перессорить, сама не желая того. Один возжелал, другой возревновал, третий решил, что из всех прочих он – самый достойный, и вот уже ссора, а там и драка, а там и… Ох, не хочется думать дальше.

Но зачем вдруг Иафету понадобилось вспоминать о Хоар? Да еще и думать о том, какую работу она могла бы выполнять? Ной застыл в замешательстве, не зная, что ответить, а Иафет добавил:

– При желании мы можем взять Хоар с собой. У Хама до сих пор нет жены…

«Что я слышу?» – удивился пуще прежнего Ной, не веря ушам своим.

Он обдумывал услышанное, а Иафет стоял рядом и ждал.

– Если дело пойдет к тому, Хоар может войти с нами в Ковчег как моя приемная дочь, – наконец-то ответил Ной, хорошо обдумав свой ответ. – Нет нужды женить Хама на ней, и вообще она ему не пара. Скажу больше, Хоар – последняя из женщин, которую я хотел бы видеть в своих невестках!

Иафет кивнул, соглашаясь, и Ною показалось, что под его негустой еще бородой мелькнуло что-то похожее на улыбку. «Нет, наверное, все-таки показалось», – подумал Ной, ибо улыбаться тут было нечему.