— Вы пойдете к нотариусу и заберете ваши доносы. В противном случае… — Эймерик угрожающе посмотрел на них. — Поняли?
Не пытаясь больше возражать, оба кивнули.
— Инквизиция не может судить человека на основании ложных обвинений. Идите! — закончил он, сопровождая свой приказ жестом, адресованным офицеру.
— Ты поклялся честью отомстить, — напомнил Женйс Пуйг своему другу, когда они подходили к двери.
Николау слышал слова кабальеро, как, впрочем, и последовавший ответ.
— Ни один сеньор де Наварклес еще не оставил клятву неисполненной, — заявил Хауме де Беллера.
Генеральный инквизитор прищурился. У него было достаточно оснований. Он выпустил на свободу подследственного! Только что приказал свидетелям забрать свои доносы! К тому же решился на коммерческую договоренность. — с пизанцем? — не зная даже с кем! А если Хауме де Беллера все же исполнит свою клятву, прежде чем ему удастся добраться до состояния Арнау? Соблюдет ли договор пизанец? Ясно, что это дело следует приостановить.
— На сей раз, — крикнул он им вдогонку, — сеньор де Наварклес не исполнит свою клятву!
Оба повернулись.
— О чем вы? — воскликнул Хауме де Беллера.
— Святой престол не может позволить, чтобы двое… — он сделал презрительный жест рукой, — мирян ставили под сомнение вынесенный приговор. Таков суд Божий. Другой мести не существует! Вы понимаете, Беллера? — Заметив, что тот колеблется, инквизитор добавил: — Как только вы исполните свою клятву, я объявлю вас помешанным. Теперь вы меня поняли?
— Но клятва…
— Именем святой инквизиции я вас от нее освобождаю.
Хауме де Беллера поклонился.
— А вы, — добавил Эймерик, обращаясь к Женйсу Пуйгу, — остерегайтесь мстить тому, кого инквизиция уже покарала. Я понятно сказал?
Женйс Пуйг утвердительно кивнул.
Фелюга, небольшое десятиметровое суденышко под треугольным парусом, искала пристанища в тайной бухте у берегов Гаррафа, вдали от курса других судов. Сюда можно было добраться лишь по морю.
Хижина, построенная на скорую руку рыбаками из всяких обломков, которые заносило в бухту Средиземное море, нарушала монотонную картину из камней и серой гальки, противостоявших солнцу и пытавшихся вернуть свет и тепло, которым оно их ласкало.
Капитан фелюги, помимо толстого кошелька с монетами, получил еще и конкретные указания от Гилльема.
«Ты оставишь его там с моряком, которому можно доверять, и позаботишься о том, чтобы у них было достаточно воды и еды, а потом займешься каботажем. Но выбирай ближние порты и возвращайся в Барселону как минимум каждые два дня, чтобы получать от меня указания. Когда все закончится, я дам тебе еще денег», — пообещал он капитану, чтобы быть уверенным в его преданности.
Особой необходимости в этом не было: моряки любили Арнау, считая его справедливым консулом, но капитан принял деньги. Однако он не рассчитывал, что женщина откажется от помощи моряка, который мог бы ухаживать за Арнау вместе с ней.
— Я позабочусь о нем сама, — заявила Мар капитану, когда они высадились в бухте и устроились с Арнау в хижине.
— Но пизанец… — попытался возразить капитан.
— Скажи пизанцу, что с ним осталась Мар, и, если возникнут проблемы, возвращайся с твоим моряком.
Она произнесла это таким властным тоном, явно несвойственным женщине, что капитан даже не попытался возразить.
— Иди, — только и сказала она ему на прощание.
Когда фелюга скрылась за скалами, защищавшими бухту, Мар глубоко вздохнула и подняла глаза к небу.
Сколько раз она пыталась заставить себя не фантазировать? Сколько раз при воспоминании об Арнау убеждала себя, что у нее иная судьба? А теперь… Она посмотрела на хижину. Арнау продолжал спать. Во время плавания Мар проверила, нет ли у него температуры, не был ли он ранен. Она села у борта, поджала ноги и положила его голову себе на колени.
Несколько раз он открывал глаза, смотрел на нее, и на его губах появлялась улыбка. Обеими руками она держала его руку, и каждый раз, когда Арнау улыбался, сжимала ее, пока он, довольный, не засыпал снова.
Так было несколько раз, как будто Арнау хотел убедиться в том, что ее присутствие не было бредом. А сейчас… Мар вернулась в хижину и села у его ног.
Вот уже двое суток он ходил по Барселоне, вспоминая места, которые долгое время составляли часть его жизни. Мало что изменилось за те пять лет, пока он жил в Пизе. Несмотря на кризис, жизнь в городе бурлила.
Барселона до сих пор была открыта морю; ее защищали лишь таски , на которые Арнау посадил свой китобоец, когда Педро Жестокий угрожал своим флотом берегам графского города. Несмотря на это, по приказу короля Педро IV продолжали возводить западную стену и королевские верфи. А пока они достраивались, корабли становились на якорь и ремонтировались на старых верфях, у самого берега, против башни Регомир. Гилльем пришел туда, ведомый стойким запахом смолы, которой конопатчики, предварительно смешав ее с паклей, затыкали щели в кораблях. Мавр наблюдал за работой морских плотников, столяров-весельщиков, кузнецов и канатчиков, вспоминая, как раньше он сопровождал Арнау во время проверки работы последних, чтобы убедиться, что в канатах, предназначенных для такелажа, не смешивают старую пеньку с новой. Они торжественно проходили между кораблями в сопровождении морских плотников. После проверки канатов Арнау неизменно отправлялся к конопатчикам. Затем он прощался с сопровождающими, и те долго смотрели им вслед. Позже Арнау беседовал с каждым из них отдельно.
Читать дальше